«Главная вина Зафараджона в том, что у него такие родственники». Рассказывает мать самого молодого обвиняемого по делу «банды ГТА»

В Таджикистане мы жили в Худжанде, это маленький городок совсем. Я работаю учительницей родного языка в школе, муж мой — всю жизнь строит. Жили вчетвером, с Зафараджоном и с Нуриком, младшеньким сыном. Сейчас ему 10 лет.

Отец стал ездить на стройку в Россию на заработки. В 2012 я тоже приехала в Москву. Мы стали снимать квартиру в центре, жили все вместе. Зафараджон поступил на программиста в Институт управления и информатики. Он правда хорошо занимался, разбирался в компьютерах, но провалил экзамен и на третий курс не пошел. Я начала болеть, поэтому улетела в Таджикистан, там нужно было тоже дом ремонтировать. А они — Зафараджон, Нурик и отец — переехали в Ярославскую область в поселок Дубки. Мы сначала хотели квартиру в Подмосковье, но решили, что лучше уж купить целый дом в Ярославской области, чтобы тут растить детей, чтобы тут они обучались. Решили там пытаться обосноваться.

Зафараджон Гулямов — младший из обвиняемых по делу «банды ГТА» и один из двух подсудимых, в совершенстве владеющих русским языком.

Согласно обвинительному заключению, Гулямов принял непосредственное участие лишь в одном из преступлений, инкриминируемых группировке. Несмотря на это, ему вменяют те же статьи, что и остальным подсудимым — хранение оружия, участие в банде, разбой и убийство двух лиц, сопряженное с разбоем, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Наказание за эти преступления предусматривает пожизненное заключение.

По версии следствия, в ночь на 3 мая лидер банды Ибайдулло Субханов (был убит при задержании), Мирзомавлон Мирзошарипов, Шерджон Кодиров, Зафараджон Гулямов (находятся на скамье подсудимых), Баир Гулямов и человек по фамилии Каримов (осуждены в Таджикистане), впервые использовали для нападения на проезжавший мимо автомобиль специально изготовленные шипы, которые так запомнились журналистам, освещавшим дело «банды ГТА» на стадии следствия. Как утверждает гособвинение, Гулямов и Субханов наблюдали за обстановкой, а Каримов и Кодиров застрелили супружескую пару Лебедевых, чей автомобиль остановился из-за прокола шин. Оба скончались на месте. Эпизод об убийстве Лебедевых будет рассмотрен в Мособлсуде одним из последних.

По словам матери Зафараджона Гулямова Мафджоны Зикряевой, он доводится дальним родственником другому подсудимому — Хазратхону Додохонову. Додохонова обвинение считает соучастником восьми убийств и двух покушений на убийство. Помимо этого, молодой человек приходится двоюродным братом Баиру Гулямову, которому вменили участие в двух убийствах. По словам матери Зафараджона, в феврале 2016 года суд в Таджикистане приговорил его к 10 годам лишения свободы.

После института Зафараджон подрабатывал вместе с отцом на стройке. Отец бригадиром. Каких-то финансовых трудностей ни у кого из нас не было — не бедствовали. Отец всю жизнь крутится, вертится, зарабатывает, а Зафараджон ему помогает. В России Зафараджону нравилось — в Худжанде мы жили и вместе с русскими, и по соседству с русскими, с малых лет, кругом — русские: «Баб Люда, баб Соня». Он даже русский язык-то не изучал, просто знал его, потому что общался со всеми. У меня и у самой в основном все подруги — русские.

Зафараджон хотел даже на русской жениться, была у него тут любовь, в Ярославской области. Я говорю: «Ну давай, приеду и поженим вас». В общем, дом купить здесь, Зафараджона женить здесь — такие планы у нас были с отцом, такая задумка. Но не получилось. Случилось это все, как снег на голову.

19 ноября 2014 года я прилетала в Москву, меня поехал отец встречать в аэропорт. Приезжала, чтобы вопросы с тем домом порешать. Договоры уже составлены, деньги дали хозяевам какие-то, хотели рассчитаться да заселяться. В ночь на 20-е [ноября] я приехала, дома никого нет. Соседка вышла, говорит: «Ваших сыновей забрала ФСБ, тут такое было!». Я в шоке: как, забрали? Какое ФСБ? Пошла к участковому, он ничего не знает. Стал звонить в Следственный комитет. Там сказали, что да, забрали.

Младшенького почему-то в больницу увезли, но мне его отдали сразу же. Он у меня хоть и маленький еще, зато главный свидетель этого всего, и все понимает. Оказалось, что через несколько часов после того, как отец уехал, они сидели с Зафараджоном, делали уроки. Потом стучат в дверь. Нурик открыл. Ворвались люди в масках, кричат, стали бросать баллончики какие-то, ну, гранаты газовые. Дым. Зафараджона на пол. Нурик кричит: «Не трогайте брата». И увезли их обоих. Соседки говорили, что там два микроавтобуса было, человек 60, все в масках.

Зафараджона, оказалось, увезли в Москву. Участковый связался со Следственным комитетом, меня оттуда отправили в отделение прокуратуры. Я приехала, меня приняли там, стали объяснять какие-то люди. Стали рассказывать, что он в какую-то банду входил, что какие-то шипы они изготавливали… Я поверить не могла, да и до сих пор не могу: «Твой сын входит в банду». Убийства какие-то. Дали номер старшего следователя Следственного комитета Стадникова (вероятно, речь идет о старшем следователе по особо важным делам ГСУ СК Следственного комитета Алексее Стадникове, который, в частности, вел дело серийного убийцы Сергея Мартынова и отказался возбуждать дела по заявлениям о пытках обвиняемых в убийстве Бориса Немцова — МЗ). Я пошла к нему на прием. Он говорит: «Вот вашего сына в этом обвиняют, если докажем, то докажем, если нет — то нет. По моему, говорит, пониманию, он невиновен, ему просто не повезло с родственниками. Но на месте преступления он был, а значит, задержан должен быть вместе со всеми». Мне он так объяснил, но я так и не поняла до конца, что это значит. Не причастен, но судят-то его так, как будто бы он убивал кого-то.

Тогда, сразу после всего этого, я очень плохо себя чувствовала, и больше всего мое возмущение вызывало то, как именно они задерживали — с гранатами, с толпой людей. Нурик до сих пор в шоке, это какая травма для ребенка. Я этому Стадникову говорю: «Ну зачем же так делать, зачем ребенка травмировать? Я президенту Путину жаловаться буду, ну можно же было повежливее!». А он объясняет, что они думали, что там какой-то «оружейник». Что они придут, а там вся комната оружием заставлена. А там парень молодой с ребенком, с братиком своим. И все равно это их не остановило.

Худжанд, Таджикистан. Фото: airguide.lj.ru

Получается, как я поняла со слов следователя, что главная вина Зафараджона в том, что у него такие родственники, Баир [Гулямов] да Хазратхон [Додохонов]. Но он-то не знал, чем родственники занимаются. Да и я не знала. Баир в Худжанде жил с нами по соседству, потом уехал в Россию работать таксистом. Все нормально было. А Зафараджон с ними и не виделся даже — когда его отчислили, уехал в Ярославскую область, стал заниматься с братом, помогал ему в школе, отводил его туда и приводил. Отец-то все время на работе был, а он ходил на родительские собрания. Директор школы мне рассказывал, что он в школу постоянно заходил, спрашивал, как у Нурика дела. Да даже бабушки в подъезде — они все как один говорят, что Зафараджон хороший, никуда не отлучался, только с братом его всегда видели в Дубках, каждый день. Я, вот, характеристики от них принесла, но уже поздно наверное?

Адвоката мы не нанимали за деньги, бесплатный он (первый адвокат Гулямова вышла из дела за неделю до начала процесса в Мособлсуде, объяснив это беременностью. Сейчас его защищает адвокат по назначению Кейси Синкевич, которая попросила на ознакомление с почти 200 томами уголовного дела всего неделю — МЗ). Следователь сказал, что не надо нанимать адвоката. Что групповое преступление, и тут адвокат никакой не поможет, лучше не надо нанимать. Деньги-то мы бы нашли, но не стали нанимать, потому что следователь сказал. Семейный совет наш так решил, что надо послушаться, раз говорит.

Может быть, он что-то такое увидел и испугался, я не знаю. Нурик мне потом рассказывал, что иногда Зафараджону на телефон звонили — ну, его брат двоюродный, еще кто-то. Но он никогда не подходил к телефону, не брал трубки. Он хоть и маленький, но он все рассказывает. Наверное, он что-то знал, но пытался сбежать от этих людей.

Я ничему не верю, что он виноват, что следствие говорит, что в интернете пишут: я вот читала, что там какая-то религиозная почва могла быть. Но это вообще бред. Я сама коммунистка, атеистка. И Зафараджон тоже атеист. Бог-то, конечно, есть, но не про религию все это.

Я сама учитель, педагог. И я не так воспитала своих детей. Не знаю, может, он и знал про эти убийства, а может, и не знал, но он точно не принимал в них участия и не имеет к ним отношения. Может быть, ему тоже угрожали (об угрозах от лидера банды Ибайдулло Субханова в ходе судебного заседания говорил, в том числе, подсудимый Анвар Абдулкадиров — МЗ). Даже следователь мне говорил, что не может быть, что такая женщина интеллигентная воспитала преступника. Следователь так объяснял: но вот есть доказательства, что он присутствовал тогда, и надо это квалифицировать как-то, а я не господь бог. Так что сейчас я надеюсь только на милосердие российского судьи, что она разберется. Вся надежда у меня на российские органы правоохранительные, что они докажут, что Зафараджон не виноват. Я очень верю. Потому что я очень уважаю российское правительство.