«Сумма» остается в СИЗО. Как проходила апелляция на арест братьев Магомедовых

Артур Максидов

Первым суд рассматривал апелляцию на арест Артура Максидова — главы строительной компании «Интекс», которая входит в группу «Сумма».

Предпринимателя подозревают по статьям о создании преступного сообщества или участии в нем с использованием служебного положения (часть 3 статьи 210 УК) и мошенничестве (часть 4 статьи 159 УК). По версии следствия, Максидов, завышая цены, в период до декабря 2015 года похитил из бюджета 668 млн 925 тысяч рублей. Сам он на заседании по мере пресечения отверг подозрения и рассказал, что не знаком с братьями Магомедовыми, а его компания — микроскопическая в масштабах огромного холдинга.

На заседании по апелляции адвокат Ирина Комарова говорила, что в постановлении суда об аресте содержится лишь «формальная ссылка» на причастность Максидова к инкриминируемым ему деяниям. Она также указала на то, что ни рапорты оперативников, ни выписки из «Википедии», на которые ссылалось следствие, не содержат данных о преступлениях ее клиента. Кроме того, Комарова обратила внимание, что сотрудники ФСБ перепутали место регистрации Максидова и приписали ему имущество, которое никогда ему не принадлежало.

«Я никогда такого не встречала — постановление на 200 листах, и ни на одном не указано ни малейшего намека на причастность [Максидова] к преступлению», — сказала в прениях Комарова. Она объяснила, что ее подзащитный не связан с диаспорой из Дагестана, так как родился в Кабардино-Балкарии, и с братьями Магомедовыми у него из общего только первые и последние буквы в фамилии. Адвокат также рассказала, почему в материалах дела указано, что Максидов официально не трудоустроен — на допросе подозреваемый не смог вспомнить точное название компании; следователь предложил написать «не работаю», потому что «так проще».

Сам подозреваемый — седеющий мужчина лет пятидесяти в серой кофте — выступал на заседании по видеосвязи из СИЗО-2 «Бутырка». Он назвал неубедительными данные о своих связях в криминальном мире, так как у него нет судимых знакомых, а работает он на руководящих должностях.

«Самое большое удивление у меня вызывает то, что я — наемный человек, фактически через интернет, проработал два года в группе, а теперь меня считают соучастником, это несправедливо и незаконно», — убеждал Максидов. Он также заверил суд, что готов по возможности сотрудничать со следствием и не намерен скрываться.

Судья Константин Новиков за несколько минут отклонил апелляцию и оставил подозреваемого в СИЗО минимум до 30 мая.

Зиявудин Магомедов, 16 апреля 2018 года. Фото: Евгений Одиноков / РИА «Новости»

Зиявудин Магомедов

Зиявудина Магомедова представляли трое адвокатов — Александр Гофштейн из бюро «Падва и партнеры», Виктория Цилюрик и Мария Белявская. Бизнесмен тоже вышел на связь из СИЗО; из-за своего высокого роста подозреваемый едва помещался в кадре.

В жалобе Магомедов выступил против «попытки отождествить руководство группой "Сумма" и создание преступного сообщества». Его адвокаты указали, что, по их мнению, статья 210 УК (создание преступного сообщества) была вменена только для того, чтобы не применять нормы УПК, запрещающие арестовывать предпринимателей по экономическим статьям.

«Уголовное дело по 210-й статье УК было возбуждено 29 марта на основании рапорта от 29 марта и на основании материалов уголовных дел, возбужденных 28 и 29 марта. Суток недостаточно на то, чтобы собрать и представить доказательства. Значит, объективно их нет», — добавила Цилюрик.

Магомедов жалобу поддержал и рассказал о том, что аргументы следствия неубедительны, а «Сумма» — очень большая компания, в которой работает 35 тысяч человек и которая занимается благотворительностью и социально значимыми проектами. Бизнесмен также напомнил, что в его отношении давно ведутся оперативно-розыскные мероприятия («дело было сначала администраитвное, потом из него сделали уголовное»), и если бы ему было чего бояться, он «вел бы себя иначе». «Я ничего не боялся. Я нахожусь здесь и надеюсь на верховенство закона. Как раньше не оказывал давления, так и дальше не планирую. Хочу жить и работать в этой стране», — закончил он.

Защита попросила приобщить несколько благодарственных писем на имя Магомедова, среди которых благодарность от администрации Приморского края, Международной шахматной федерации (ФИДЕ), университета МИСИС и председателя АНО «Дальневосточные леопарды». Последний документ подписан бывшим главой администрации президента Сергеем Ивановым; он отмечал, что на землях национального парка появилось большое число котят, и выражал надежду на продолжение финансовой поддержки.

Кроме того, адвокаты показали увесистую папку с 15 тысячами подписей за беспристрастное расследование дела и коллективное письмо от хирургическов и реаниматологов госпиталя МВД по Дагестану. Судья ограничилась только официальными документами, сославшись на то, что не может проверить подписи в петициях.

Выступая в прениях, адвокат Гофштейн долго и красноречиво убеждал суд вспомнить о своей независимости, а не солидаризироваться со следствием; жаловался на качество правосудия в Тверском суде; взывал к здравому смыслу и ссылался на закон; напоминал про безупречную биографию своего подзащитного.

«Совершенно непонятно, что имеет в виду следователь, говоря: "Магомедов общается с должностными лицами и может повлиять на кого-то". Лучше, чтобы он бомжом был? Его можно в тюрьму, бомжа не надо? Что это за подход? Эти доводы не должны приниматься во внимание», — горячился защитник.

Сам Зиявудин Магомедов начал свое выступление, назвав возможность высказаться «симпатичной». Он рассказал, что статья 210 УК — «жесткая штука», и напомнил, что президент Путин и премьер Медведев неоднократно выступали против ареста бизнесменов по экономическим делам. «Хочу повторить, что никаких причин уезжать и не возвращаться у меня нет. Если бы я чувствовал вину — персональную или вину компании — я бы вел себя иначе. Готов способность реализации следствия и доказывать свою абсолютную невиновность. Я 30-40 лет строю свою репутацию, и это тяжелый удар», — сказал бизнесмен.

Суд постановил жалобу на арест отклонить.

Магомед Магомедов, 16 апреля 2018 года. Фото: Антон Новодережкин / ТАСС

Магомед Магомедов

Рассмотрение жалобы третьего подозреваемого по делу «Суммы» — Магомеда Магомедова —началось с того, что арестованный удивился появлению прессы: «Зачем это делается?». Судья объяснил, что заседание открытое и прийти может кто угодно. Магомедов остался недоволен — вероятно, из-за заявления, которое он готовился сделать на заседании.

В апелляции защита Магомедова указала, что следствие не обнаружило фактическую сторону преступлений. Адвокаты обратили внимание на неконкретность подозрений, связанных с суммой ущерба, и указали на ошибки, которые допустило следствие — например, приписав Магомедову имущество в Московской области, личный самолет и планы переехать в США. Всего этого, по мнению защиты, не было.

«Страшная сумма в 2,5 млрд [ущерба] берется непонятно откуда. Те объекты строительства, которые указаны в материалах, они построены. С точки зрения защиты суд первой инстанции уклонился от рассмотрения этих доводов», — говорил адвокат Игорь Фельдман. Он добавил, что формулировка «Магомедов имеет устойчивые контакты в республике Дагестан» некорректна, потому что Дагестан — часть России.

По просьбе самого арестованного суд перечислил его награды и благодарности — среди них были документы, подписанные министром обороны Сергеем Шойгу в качестве главы Русского географического общества, патриархом Кириллом, мэром Сочи Анатолием Пахомовым. Новых документов адвокаты на заседании приобщить не просили.

Сам Магомедов в начале своего выступления рассказал, что не планировал улететь в США, как утверждает следствие, и не имеет счетов за рубежом; все деньги, найденные на таких счетах, он готов немедленно потратить на благотворительность.

«Да, у меня дома нашли "карты, деньги, два ствола", фигурально выражаясь. Деньги принадлежат моей гражданской жене, ее отец трудился всю жизнь, прогорел в банках, снял деньги и отдал ей — думал, что это лучше, чем хранить в банках. Все пистолеты дарственные, документы будут предоставлены. Никаким образом никогда я с этими пистолетами не игрался. Я про них, честно говоря, подзабыл.

По поводу Дагестана — меня приписали к диаспоре. Для меня это удивительно, особенно, учитывая ситуацию, которая вокруг нашей страны по внешнему периметру происходит. Я являюсь этническим дагестанцем, горжусь этим. В Дагестане я занимался благотворительностью, встречался со спортсменами, я их считаю своими друзьями и горжусь этими людьми. Ни один из них не имеет уголовного прошлого и настоящего.

Мне приписывают, что я член некоего ОПС наравне с моим братом. В этой иерархии мне предполагается ключевая роль. Иерархия есть везде, ее не бывает только в мусорной куче.

Хочу сказать нечто, что мало кто знает. Мы не любили об этом говорить, но 30-40 человек могут подтвердить, что я с братом с конца 2014 года не общался: никак, ни по переписке, ни по мессенджеру. Единственный период, было четыре-пять встреч в середине 2016 года, когда мы конкретизировали выход из строительных компаний», — говорил Магомедов.

Подозреваемый объяснил, что считал строительный бизнес неудачным из-за того, что его брат «все время выбирал не тот путь»: «У него была позиция, что он выкрутится, приглашал новых людей, давал новые деньги. Последняя встреча была в первых числах июля 2016 года, мы договорились, как расходимся… Хорошая ОПС, правда?».

Следующие несколько встреч, вспоминал Магомед, состоялись в марте 2018 года — братья обсуждали продажу Новороссийского морского торгового порта, встречались в день выборов президента («Он поехал проголосовал, я поехал проголосовал, мы с ним синхронизировались после выборов, когда проголосовали оба»), а также в офисе «Транснефти»: «[Зиявудин] рассказывал про строительный блок. Несмотря на деньги, которые он влил — много-много миллиардов рублей — он сказал, что надо влить еще больше, примерно столько же, чтобы выровнять ситуацию. Он сказал мне, что у правоохранительных органов есть интерес к этим компаниям. До того момента я считал, что меня это не касается. Он сказал, что эти вопросы решаемые, потому что эти объекты построены. Здесь я уверенно утверждать не могу, по калининградскому стадиону только, что он построен».

«Если будет предъявлен суду хоть один факт встречи с моим братом, которым я горжусь — смс, телеграм, пока он не был заблокирован, вотсапп, — в период между 2014 и 2017 годом, я сам признаю себя и его членом некой жесткой ОПС», — убеждал судью Магомедов.

В последнем слове он еще раз обратил внимание на то, что обвинения нужно подкрепить документами для того, чтобы это не «превращалось в новый 1937-й».

«Да если бы я был членом ОПС, есть другие страны, чтобы комфортно находиться, Америка не самая лучшая. И тем не менее я должен всю семью бросить, испугаться и убежать из-за каких-то обвинений… Даже под домашним арестом, подозреваю, что не смогу никому угрожать. Мы что, в какой-то банановой республике живем?» — закончил он.

Представители следствия и прокуратуры ожидаемо возразили против изменения меры пресечения. Прокурор указал, что сумма ущерба в 2,5 млрд рублей — не окончательная. Судья удалился в совещательную комнату и через несколько минут решил отклонить апелляцию.