Справедливость — это Путин за решеткой. Что говорил в суде Александр Бахтин, которому дали шесть лет за три поста о войне

• Согласно презумпции невиновности, не я должен доказывать, что опубликованные мною материалы правдивы, а сторона обвинения — что данные материалы являются «заведомо ложной информацией». Но не было доказано, кто именно совершил [военные] преступления, а значит, не было установлено, был ли в моих деяниях состав преступления.

• Цензура запрещена Конституцией РФ, и данная Конституция обладает прямым действием. Права же человека в РФ могут быть ограничены только при введении ЧП и военного положения на всей территории России. Но оно объявлено не было, а значит, за публикацию материалов, противоречащих позиции Минобороны, не должно следовать наказание.

• Деяния, которые мне вменяют, я совершал с целью информирования, ознакомления моих читателей с точкой зрения, альтернативной той, которая тогда транслировалась в российских СМИ. При этом, понимая, что официальные СМИ Украины также являются заинтересованной стороной в данном конфликте, я старался преимущественно находить в интернете информацию не из официальных украинских СМИ, а сообщаемую непосредственно местными жителями Украины на их страницах в соцсетях, форумах. Конечной же моей целью было внесение своего посильного вклада в остановку этой войны, ведь, например, Первая Чеченская война в 1996 году была, как я считаю, прекращена во многом из-за негативного отношения к ней российского общества.

• Если же говорить о «ненависти и вражде» (имевших место в моих записях и выражениях в форме резких эпитетов в адрес ВС РФ), то эти эпитеты относятся не ко всем ВС, а только к применявшим различного рода насилие в отношении мирных жителей Украины, или тем, кто развязал данную войну, или призывал развязать, то есть к военным преступникам. Возможно, с точки зрения «общепринятых» определений, те мои негативные эпитеты и имеют отношение ко всем их носителям, но я не согласен с такой трактовкой еще и потому, что, как следует из заключения судебно-психиатрической комиссии, мне вообще свойственен субъективизм, в том числе при использовании различных определений. Так, на предложение психолога отобразить символически понятие «справедливость» я нарисовал Путина за решеткой. И на вопрос психолога, при чем здесь справедливость, я ответил, что для меня это и ассоциируется именно сейчас со справедливостью.

• Степень тяжести должна зависеть от последствий деяний. Но может ли сторона обвинения доказать, что были хоть какие-то конкретные последствия от публикации тех записей? Например, что кто-то из-за них разочаровался в ВС РФ и поэтому совершил какое-то противоправное действие? На момент ареста у меня в «ВК» было чуть более 60 друзей, а у каждого преступного эпизода — порой около 100 просмотров. Потерпевших в деле нет. Я и сам примерно с лета 2022 года перестал публиковать эти записи именно потому, что никаких последствий не наступило. К тому времени подавляющее большинство граждан РФ и так уже полностью определилось со своим отношением к этой войне: часть искренне поддержала власть РФ в этом; другая часть сделала то же, но из конъюнктурных соображений (не потерять работу и т. п.); огромная часть людей была запугана (в том числе неадекватными наказаниями за антивоенную позицию) и помалкивала; довольно большая часть вообще эмигрировала из РФ; ну, и огромное число россиян решило, что эта война вообще их не касается. Таким образом, не только мои публикации, но и вообще антивоенные публикации ничего уже не могли поменять, к сожалению, все стало решаться только на поле боя.
• Если мои записи столь социально опасны, то почему за такое долгое время моя страница «ВК» так и не была заблокирована?

«Медиазона» благодарит адвоката «ОВД-Инфо» Никиту Спивака за возможность ознакомиться с рукописью его подзащитного.

Редактор: Дмитрий Ткачев