«Я не думала, что нельзя даже пошутить». Монолог радикальной феминистки из Омска, которую проверяют на разжигание ненависти к мужчинам

Феминизм у меня в основном в интернете. Я веду свой блог и два сообщества «ВКонтакте» — Proud of being a womyn («Горжусь, что я женщина» с вариантом написания woman, который используют радикальные феминистки — МЗ) и «Твоя ужасная леди». В большей степени это мои личные убеждения. В официальные феминистские группировки я не вхожу, да в Омске у нас их и нет в силу территориальной удаленности от столицы. Занимаюсь я этим с 2012 года. Начиналось все как субкультура своих, просто как возможность поговорить с единомышленницами. А сейчас, в свете политической обстановки, все становится серьезнее и серьезнее — нам уже и поговорить не дают.

Если пытаться как-то охарактеризовать мои убеждения, то я считаю, что женщины — это люди. Без всяких но, без всяких мифических недостатков, которые им приписывают, и без всяких дополнительных обязанностей, которые на них навешивают. Что женщины достойны абсолютно полноценной, интересной, комфортной и безопасной жизни, которой, к сожалению, у них пока еще нет ни в одной стране, несмотря на конституционное равенство полов.

Свои социальные сети я веду без оглядки на кого-либо: с шуточками, мемчиками, комментариями моих друзей и так далее. Я уроженка Казахстана, и весной 2017 года приходит ко мне как-то на квартиру человек в форме. Представляется сотрудником отдела миграции, и говорит, что у них какая-то плановая проверка — он должен посмотреть мое жилье по месту регистрации, чтобы провести какую-то профилактическую работу, чтобы я миграционный режим не нарушала. Я немного удивилась — обычно они таких проверок не проводят и по адресам не ходят — но на его вопросы ответила.

Тогда меня еще удивило, что он подозрительно интересовался телефоном моим, страницей «ВКонтакте». А потом я узнала, что он ходил и по моим знакомым, выяснял личную информацию, причем не имеющую отношения к «ВКонтакте». В частности, он выяснял, с кем у меня любовные отношения были или есть. Это неприятно покоробило, и тогда я поняла, что он — точно человек не из отдела миграции.

В самом конце июля 2017 года меня вызвали в Центр по противодействию экстремизму, я пришла с адвокатом. Защитника нашла сразу, потому что уже начиталась горького опыта других людей, которых незаконно привлекали к уголовной ответственности, и вынесла из этого прочтения одну простую истину: с полицией без адвоката говорить нельзя. В ЦПЭ сказали, что на меня поступило заявление от некоего гражданина из Биробиджана, который усмотрел в материалах моей страницы оскорбления себя как представителя социальной группы «мужчины». Что это за человек, я до сих пор не знаю.

Когда нам показали материалы доследственной проверки, я поняла, что это был просто абсурд, практически 90% скриншотов — это шутки и разборки между феминистками. Всего там было 12 скриншотов с постами. Они взяли с меня объяснительную, где я признала, что посты действительно написаны мной, что страница моя, ну и отстали.

По словам Калугиной, в материалах проверки речь идет о 12 постах на ее странице «ВКонтакте». В первом из них она рассказывает о своей деятельности и воззрениях, в частности, отмечая, что ненавидит представителей мужского пола, а представителей женского, «скорее всего», не уважает. Во втором изображен кадр из передачи «Деревня дураков» с женщиной со сковородкой и подписью «Бей мужло — спасай Россию!». В третьем Калугина уверяет, что «женщины, спящие и/или живущие под одной крышей с мужчинами, — балласт фемдвижения». В третьем желает «сдохнуть от рака простаты» «мудакам, у которых есть дрель». В четвертом дает ссылку на изображение члена с вставленной в него батарейкой и пародирует одноименную песню группы «Жуки». В пятом репостит запись с критикой беременности и материнства. В шестом, опубликованном перед новым годом, желает своим подписчицам «мира без мужчин и всего того дерьма, которое они за собой несут». В седьмом — репостит картинку, на которой один мужчина после признания другого в гетеросексуальности отвечает: «У тебя просто нормального мужика не было». В восьмом — репостит запись о насильниках. В девятом — запись с критикой одного из феминистических сообществ. В десятом — запись о том, что у ее автора «ненависть к ********* [тварям мужского пола] достигла уже вселенских масштабов». Найти оставшиеся два поста Калугиной не удалось.

Проходит время, я звоню этому оперуполномоченному из Центра по противодействию экстремизму и говорю: «Ну так что, дело возбуждаете или отказываетесь?». А он отвечает: «Я умываю руки, я разделил ваш материал на части и направил по районным СК». Дело в том, что материалы охватывают достаточно большой период по времени — с 2013-го года. А я за это время сменила несколько адресов, поэтому он просто разделил их по времени и разослал по тем районам, где я жила в то время, когда те или иные посты появились. И сказал, что если я хочу узнать подробности, я должна ходить по СК.

Тогда я, во-первых, побоялась привлекать к себе лишний раз внимание, а во-вторых — толком не знала, где эти инстанции находятся, кому передали, пустят меня туда или нет. Короче говоря, пустила это на самотек, а зря. Делать это было не надо, как я сейчас понимаю. И зря я не предала эту ситуацию огласке тогда, но, что сделано — то сделано. Я так думаю, что если бы прошлась по этим СК и сказала: «Так и так, товарищи, или возбуждайте дело, или давайте отказной материал», то либо они выдали бы мне отказ, либо завели бы дело, но очень сырое, которое практически невозможно было бы довести до суда.

Год меня не трогали, и вот недавно, 15 августа, снова выдернули на беседу — теперь уже в Следственный комитет. Материалы доследственной проверки нам показали снова, и адвокат материалы успела быстренько пролистать. Вроде бы она нового не заметила ничего, но у нас их быстренько отобрали и сказали, что полное ознакомление будет только после возбуждения дела. Показания я на этот раз не давала, потому что я считаю этот процесс абсурдным и понимаю, что не случайно была так растянута эта доследственная проверка, что кому-то такие женщины, как я, как кость в глотке, и очень хочется кому-то меня проучить. И все мои слова, что бы я ни говорила, будут вывернуты и использованы против меня. Больше со мной не связывались представители СК.

Когда это произошло, я отправила сообщение, где рассказала о случившемся, в информационный центр «Сова», который публикует информацию о преследовании за слова. На мое решение обнародовать эту информацию повлияло, в том числе, и дело Марии Мотузной из Барнаула. У меня, как и любого нормального человека, отношение к таким делам — когда человека преследуют за картинки в интернете — это ужас и отвращение. Этого не должно быть.

Я читала описание якобы экстремистских материалов Мотузной — это просто шутки, которыми в 10-м, 11-м, 12-м году «ВКонтакте» был наводнен. Кто в них усмотрел разжигание какой-то розни? Я не представляю. Это так у каждого. Кто из нас такую ерунду не постил, не задумавшись? Да практически у каждого гражданина можно пару таких же якобы экстремистских материалов найти. Мы все под 282-й ходим, получается.

Понимание того, что моя деятельность в интернете опасна, у меня было всегда — с 2012-го года, с дела Pussy Riot. Что то, чем я занимаюсь — это рискованно, что кому-то это может не понравиться. Я никогда не дурачилась, осознавала, что риск определенный есть, но я не думала, что будет включена такая глупость в материалы проверки. Я не думала, что нельзя даже пошутить.

Сейчас я эти посты, которые фигурируют в проверке, не удалила еще. Когда их объявят экстремистскими официально, я буду вынуждена удалить. А сейчас не удаляю, потому что у людей должна быть возможность ознакомиться с ними, хоть посмотреть, за что у нас могут это припаять, может быть — обезопасить себя, немного почистить свои аккаунты. Я не обезопасила себя, потому что волков бояться — в лес не ходить. Когда ты хоть на уровне шуток, хоть немного включаешься в политический дискурс — ты рискуешь. И лучше либо вообще не лезть туда, либо говорить то, что считаешь нужным.

Если дело в итоге возбудят, вину я признавать не буду. Это будет очень нехороший прецедент, по которому по проторенной дорожке могут отправиться в суд очень многие активисты, и не только феминистки. А это может иметь очень нехорошие последствия в будущем. Поэтому я буду настаивать на том, что никакого состава преступления в моих действиях нет. И я действительно искренне так считаю. Это полный абсурд — шуточки, пусть даже глуповатые, приравнивать к призывам, после которых люди реально идут и убивают других людей. Я буду защищаться, насколько хватит моих ресурсов.

В управлении Следственного комитета по Омской области изданию «Город 55» подтвердили, что в отношении Калугиной проводится доследственная проверка, которая займет еще 1-2 недели.

Исправлено 24 августа в 13:21. Термин womyn был ошибочно приписан всем феминисткам, тогда как в действительности его используют некоторые радикальные феминистки.

Обновлено 25 августа в 10:35. Добавлена информация от управления СК.