Вчера на заседании допросили Марину Перервину, владелицу спа-салона Crown Thai Spa на Пятницкой улице в Москве, клиентом которого был политик Борис Немцов. По словам Перервиной, политик обычно посещал салон вместе с моделью Анной Дурицкой.
27 февраля 2015 года Дурицкая пришла в салон после 19:00 и провела там 45 минут. Ничего подозрительного в тот день свидетель не заметила. После этого визита Дурицкая больше не появлялась в спа-салоне Перервиной.
Следователя Игоря Краснова не допросили, поскольку он не пришел на заседание. Один из защитников Заурбек Садаханов настаивал на приводе следователя, если выяснится, что он не пришел в суд без уважительной причины.
В зал завели подсудимых, а следом за ними впускают журналистов. Ротвейлер спит.
Последними заходят прокуроры и судья Юрий Житников.
Адвокат Заура Дадаева Марк Каверзин просит приобщить заверенные копии публикации «Коммерсанта» о гильзах. Участники процесса не возражают, судья приобщает копии.
В зал заходит следователь Марина Молодцова, о повторном вызове которой накануне просили прокуроры по поводу постановления о назначении экспертизы по гильзам, подписанное бывшим руководителем следственной группы Игорем Красновым.
Следователю Молодцовой демонстрируют постановление о назначении комплексной баллистической экспертизы.
Прокурор Мария Семененко:
— Знаком ли вам текст, о котором идет речь в описательной части постановления?
— Да, знаком, потому что описательную часть, то есть до слова «постановил», готовила я. Все остальное готовил генерал Краснов.
— В этой описательной части указано, что в ходе осмотра 28 февраля места происшествия были обнаружены шесть временных гильз. 1 марта проведен осмотр этих предметов, после которых шесть гильз, изъятых в ходе осмотра, упакованы в спецпакет, снабженный пояснительной надписью. Вот интересует, о каком осмотре гильз идет речь 1 марта 2015 года?
— Здесь я технически, наверное, неправильно написала. Это, наверное, не осмотр, а тот акт, о котором меня вызывали в прошлый раз.
— А как он называется?
— Наверное, акт, возможно, упаковки
— Вы готовили только описательную часть?
— Только описательную
— То есть это ваша техническая ошибка?
— Моя техническая ошибка.
Семененко демонстрирует акт дополнительной упаковки от 1 марта и уточняет, о нем ли идет речь. Молодцова отвечает утвердительно. Прокурор возвращает акт судье. У потерпевших нет вопросов.
Вопросы к следователю есть у адвоката Каверзина:
— Вы на момент составления постановления о назначении экспертизы являлись членом следственной бригады по этому делу?
— Да.
— В соответствии с вашими полномочиями вы имели право самостоятельно напечатать постановление о проведении экспертизы и подписать его?
— Я исполняла постановление следователя.
— Нет, послушайте. Имели ли вы право как следователь самостоятельно выносить постановление о назначении экспертиз, осматривать доказательства и подписывать самостоятельно данные постановления, или вы не имели права подписи?
— Имела, конечно.
— Скажите тогда, почему постановление о назначении баллистической экспертизы вы не подписали самостоятельно, если вы его печатали и вы совершили данную ошибку, достаточно для меня странную?
— Я просто механически перенесла слово осмотр, что странного? Я писала постановление, а вопросы ставились руководителем следственной группы.
— Вот вы написали описательную часть, вы ее кладете следователю Краснову. Следующая часть была написана в этом проекте?
— Нет.
— Следователь Краснов потом сам печатал?
— Я ему в электронном виде отсылала постановочную часть, а потом он сам писал.
Адвокат Каверзин продолжает допрос:
— Вопросы он сам ставил?
— Сам.
— Вставляя вопросы в тот текст, который вы ему дали, он мог увидеть описку?
— Он мог подумать это самое...
— Что он подумал я не знаю.
— Я тоже не знаю... Акт дополнительной упаковки я ему не давала.
— Акт он не видел?
— Нет.
— Подписывая, он печатает на своем принтере, на своем компьютере?
— Наверное.
— Распечатывая, он подписывает тот текст, который до конца напечатан?
— Да.
— Вам известно, видел ли Краснов ту часть постановления, где, как вы утверждаете, вы допустили техническую ошибку? Вам это известно?
— Неизвестно.
— А почему акт осмотра вы произвели? Вы не доложили Краснову, что есть такой акт?
— Я не помню, может, я и докладывала.
— Понимаете, пока прокуратура не попросила предоставить этот акт у СК, его в деле не было. А теперь он появился, и мы выясняем, насколько этот акт законен.
— Ну, акт был составлен 1 марта, фотографии были сделаны 1 марта.
— Указывая, что это шесть гильз, вы их видели?
— Я их не видела, но через пакет я нащупала, что шесть гильз.
— Вы кому-то из СМИ сообщали, где были изготовлены данные гильзы, на каких предприятиях, и знали ли вы, когда писали акт, о том, что четыре гильзы изготовлены на рязанском, а две на тульском?
— Во-первых, с сотрудниками СМИ я никакой связи никогда не поддерживала. На каком заводе, я не обращала внимание. Понятно, что маркировка указывает на изготовителя, но я не знала.
Каверзин объясняет судье, почему он задает эти вопросы: Молодцова отдавала гильзы в ночь на 2 марта, в этот день они поступили в исследовательское учреждение, а начали работать над ними только 6 марта. При этом выпуск «Коммерсанта» с указанием, на каком заводе изготовили гильзы, вышел утром 2 марта. Поэтому адвокат и хочет понять, кто знал уже 1 марта, на каких заводах они выпущены. Судья читает выпуски газет.
Теперь Молодцову допрашивает другой адвокат Дадаева Шамсудин Цакаев:
— С чем было связано, что вы готовили установочную часть?
— Я была следователем-криминалистом, готовила описательные части для Краснова. Вопросы ставил он сам.
— С чем это было связано?
— С большой загруженностью руководителя группы.
Цакаев тоже допытывается, откуда и на каком этапе могла произойти утечка информации. Следователь настаивает: она никак не связана со СМИ, а маркировка без специального исследования ей ничего бы не сказала, хотя она и видела ее на конверте.
Вопросы снова задает Каверзин. Он спрашивает следователя, как к ней попал пакет с гильзами.
— Я не могу сказать. У нас соседний кабинет с Красновым, вещдоки лежали у меня на столе. Кто их занес, я не помню, — говорит Молодцова.
— Вот вы являетесь следователем следственной группы. В соответствии с внутренними инструкциями от одного следователя к другому вещдоки как должны передаваться. Был ли этот пакет у Краснова изначально?
— Я не знаю, это был выходной день, меня вызвали.
— Вам известно, каким образом данный пакет попал в Следственный комитет?
— Неизвестно.
— К кому он вначале попал, кому был передан, каким актом?
— Нет.
— Документальные данные вы видели, как он кому передавался?
— Не знаю, я не видела, как его привозили.
— С чем было связано обстоятельство, что тот акт не был приобщен к материалам дела на стадии предварительного следствия? — интересуется адвокат Цакаев.
— Я не знаю.
— А где он находился, у вас?
— Нет. После составления он со всеми материалами дела был передан руководителю группы.
— Вы для себя сейчас, вы говорите, что допустили техническую ошибку, вот в деле некий акт появляется. Вы не могли бы сказать, какие еще есть технические ошибки, которые вами совершены, или документы, которые не додали вы куда-то?
— У меня на памяти нет.
Адвокат Хамзата Бахаева Заурек Садаханов:
— Вы видели, как Краснов подписывал данное постановление?
— Нет, не знаю. Может, и видела.
Один из адвокатов роняет микрофон, все вздрагивают.
Садаханов начинает рассказывать что-то про свою юридическую практику. Судья советует ему предаться воспоминаниям в другом месте.
Когда судья Житников спрашивает, есть ли у подсудимых вопросы, Дадаев просит время, чтобы посоветоваться с адвокатом. После разговора с подзащитным адвокат Цакаев спрашивает, почему свидетель не указала маркировку в акте.
— Конверт был зафиксирован на фотографию, маркировка там есть, это было приложено к акту, — отвечает Молодцова.
— Как был упакован конверт изначально? — спрашивает Каверзин.
— Нет, [не знаю], — говорит следователь.
Больше вопросов к свидетелю нет, Молодцова выходит из зала.
Теперь судья зачитывает ходатайство адвокатов Марка Каверзина и Артема Сарбашева от 4 октября о признании незаконными протокола осмотра от 8 апреля, протокола осмотра места происшествия 28 февраля в части обнаружения и изъятия гильз, протокола осмотра предметов от 28 апреля, фототаблицы протокола осмотра происшествия. Житников отказывает по этому ходатайству и говорит, что эти действия провели в соответствии с УПК.
Адвокат Каверзин читает возражения и просит приобщить их к делу.
Прокуроры на сегодня запланировали оглашение нескольких документов: протокола осмотра места происшествия, осмотра трупа, выемки карточки происшествия, карты вызова скорой помощи, заключения экспертизы по ранениям, протокола осмотра одежды, заключения экспертизы по гильзам, заключения баллистической экспертизы, заключения ситуационной экспертизы по повреждениям погибшего, протоколов осмотра машины Немцова, обыска в квартире политика и осмотра места его работы.
В зал заходят присяжные.
Прокурор Семененко начинает с протокола осмотра места происшествия от 28 февраля 2015 года: «Труп располагается на пешеходной дорожке моста, расположенной справа, если стоять спиной к храму Василия Блаженного. [...] Труп Немцова располагается на правом боку, правая рука выпрямлена, находится под туловищем и несколько отведена в сторону. Руки согнуты в локтевом суставе, кисть располагается под туловищем на уровне груди. Правая нога согнута в коленном суставе, левая — прямая».
«Дальше нижнее белье описывается, а потом трупные пятна проверяют — я не буду на этом останавливаться», — объясняет Семененко присяжным.
«Лицо несколько синюшное, глаза открыты, с кровенаполнением. Вокруг шеи обмотан черный шарф», — зачитывает прокурор. Затем описывает раны: «из них выделяется жидкость темно-красного цвета».
Семененко описывает бумажник, таблетки и остальное содержимое карманов Немцова, затем гильзы, найденные на бордюре и проезжей части. Далее осмотр перемещается на лестницу, ведущую к основанию моста — там четвертая гильза, а еще ниже — пятая и шестая. «Всего обнаружены шесть гильз в означенных местах, две пули и шесть гильз», — отмечает прокурор.
Семененко показывает присяжным фотографию трупа: «Обратите внимание, как расположен труп Бориса Ефимовича Немцова, где он расположен, по отношению к какой местности, обратите внимание на номера гильз, там же указана их маркировка».
Также она просит присяжных записать индивидуальные признаки гильз: «Запишите, пожалуйста, маркировку, это очень важно. Четыре гильзы — 3886, и две — 53992».
Присяжные закончили смотреть фотографии с места убийства политика. На это им потребовалось 50 минут.
Теперь прокурор будет зачитывать протокол осмотра трупа. Семененко перечисляет повреждения: «Из раны вытекает темная красная жидкость — кровь». Содержание то же, что и в протоколе осмотра места происшествия, только более подробное.
Следующий протокол — выемки трех пуль из тела Немцова, когда он был доставлен в морг. «Итак, две пули были найдены на мосту, еще три — изъяты из тела Бориса Ефимовича. Всего пять пуль, одна так и не была найдена», — объясняет присяжным Семененко.
После этого присяжным показывают фототаблицу в протоколе осмотра пуль.
Дальше оглашают протокол осмотра шести гильз, изъятых с Большого Москворецкого моста. Фототаблицу из протокола показывают присяжным.
Тем временем, в зал вернули ротвейлера.
Следующим прокурор зачитывает протокол осмотра карты скорой помощи. В ней было указано, во сколько был сделан вызов, когда приехали медики и констатировали смерть политика. Вызов поступил на станцию скорой медицинской помощи имени Пучкова. Оттуда изъята карта вызова: прием вызова — 23:41, передача на подстанцию — 23:42, передача бригаде — 23:43, прибытие — 23:50, окончание вызова — 01:11. На вызов выехала бригада № 491.
«Тело мужчины лежит на тротуаре, кожный покров бледный, мягкий на ощупь, лицо цианотично, пульс не пальпируется, роговицы подсохшие, цветореакция отсутствует», — сказано в карте. Биологическая смерть констатирована в 23:51.
Фототаблица в этом протоколе плохого качества, поэтому в зал принесли саму карту, чтобы показать ее присяжным.
Протокол осмотра предметов, изъятых на месте происшествия: пластиковый тубус для лекарства, очки, пластиковые карты, 19 тысяч рублей, удостоверение члена координационного совета оппозиции и икона святого князя Бориса. В этом протоколе тоже есть фототаблица, которую демонстрируют присяжным.
Теперь присяжным демонстрируют верхнюю одежду Бориса Немцова, которая была на политике в день убийства. Сначала им показывают пуловер с дырами от пуль. На нем есть пятна «вещества бурого цвета». Сзади кофта полностью серого цвета, хотя пуловер голубой.
Затем осматривают куртку серого цвета с меховой подкладкой и капюшоном. Сзади на куртке вырезаны куски ткани, которые понадобились для экспертизы.
Прокурор оглашает заключение экспертизы по ранениям Немцова.
При экспертизе трупа обнаружили следующие повреждения:
— сквозное огнестрельное проникающее пулевое ранение груди и живота (прокурор Семененко повторяет это дважды, чеканя каждое слово);
— сквозное проникающее огнестрельное пулевое ранение также груди и живота (Семененко объясняет расположение этой раны).
«И первая, и вторая рана повредили внутренние органы Бориса Ефимовича. В первом — почка, диафрагма, мышца спины, пищевод, задняя боковая стенка правого желудочка. Это повреждение только по двум ранениям».
Третье — тоже сквозное огнестрельное проникающее пулевое ранение груди и живота. Четвертое ранение — слепое непроникающее в груди. Та же характеристика у пятого ранения.
«Все вышеуказанные повреждения образовались незадолго до смерти в результате пяти выстрелов из оружия, снаряженного пулями. Обращаю ваше внимания, что гильз было шесть, но одна не попала», — говорит прокурор.
Она объясняет присяжным, что один выстрел не ранил политика, а второй — причинил ему легкий вред: «То есть смерть Бориса Ефимовича наступила от четырех выстрелов: как от одного, так и в совокупности».
Прокурор говорит, что есть также описание мелких повреждений, но они не имели отношения к смерти: «Смерть наступила от пулевых ранений груди и живота с повреждением внутренних органов. Смерть наступила за 1-3 часа до момента фиксации смерти».
«Ну, и фототаблицу, если кто-то хочет, я могу показать, но...» — говорит Семененко и разводит руками, показывая издалека фотографию трупа Немцова со спины.
Теперь прокурор Алексей Львович зачитывает комплексную судебно-медицинскую экспертизу. На исследование предоставлены шесть гильз.
Вопрос: Имеются ли генетические следы человека на этих гильзах, пригодные для исследования?
Ответ: Биологические следы, пригодные для молекулярно-генетического анализа, не обнаружены.
Вопрос: Есть ли на них следы рук?
Ответ: На внешних поверхностях выявлены по одному пальцу следов рук, не пригодных для идентификации.
Вопрос: Имеются ли индивидуальные признаки оружия на гильзах?
Ответ: На гильзах 1 и 6 имеются признаки оружия, а именно след патронника.
Вопрос: Составными частями каких патронов являются гильзы?
Ответ: Представленные гильзы являются частями 9мм патронов пистолета ПМ. Патроны, стрелянные в гильзах, изготовлены на Юрузанском механическом заводе в 1986 году — 4 штуки, и в Тульском патронном заводе в 1992 году — 2 штуки.
Вопрос: В каком оружии они были стреляны?
Ответ: Гильзы стреляны в одном экземпляре оружия, вероятно, 9мм стрелянном огнестрельном оружии, изготовленном из газового пистолета ИЖ-79.
Теперь оглашают экспертизу пуль. «Пули были выстреляны из одного экземпляра оружия со стволом конструкции, сходной с 9мм пистолетом Макарова», — говорится в заключении.
Еще одна экспертиза с вопросами о том, каков характер нанесения повреждений на теле Немцова. В ответе снова перечисляются повреждения. «Я, пожалуй, еще раз прочту», — говорит прокурор Семененко и перечисляет их опять.
«Шесть выстрелов, пять попало, восемь ран — потому что три сквозные, две слепые», — объясняет прокурор. Экспертиза подтверждает, что отверстия в одежде соответствуют ранениям на теле.
Следующий документ, который оглашает прокурор, — протокол осмотра машины Немцова Range Rover.
В протоколе указано, что автомобиль припаркован на стоянке на Малой Ордынке. Никаких подозрительных предметов при помощи спецсредств обнаружено не было. Никаких прослушивающих устройств также не нашли. Прокурор показывает фотографию автомобиля.
Тем временем в «аквариуме» уснул Хамзат Бахаев.
Протокол обыска в квартире Немцова. «Это вообще сразу, 28 февраля, начато все было в три часа ночи», — уточняет прокурор. Квартира на Малой Ордынке. «В санузле» нашли женскую сумку, в которой были планшет, связка ключей, паспорт на имя Анны Дурицкой и загранпаспорт, две фотографии девушки, женский кошелек красного цвета с четырьмя картами на ее имя, водительским удостоверением и суммами в 610 гривен, а также в 20,5 тысячи рублей.
В спальной комнате нашли и изъяли из шкафа — автомат с надписью «Немцову Борису Ефимовичу, мы обязательно победим!». Также изъяли черную папку с документами, оппозиционные листовки, фотоаппарат. В другой комнате — диски (видимо, DVD), с рабочего стола изъят iMac, из шкафа изъят сейф марки «Топаз». Теперь присяжным показывают фототаблицу.
Последний документ, который сегодня оглашают, — протокол осмотра места работы Немцова на Пятницкой. Предположительно, речь идет об офисе ПАРНАС. Прокурор Семененко практически не зачитывает протокол и сразу показывает присяжным фототаблицу: улица Пятницкая, дом 14, строение 1, вид с улицы и вход в здание.
На сегодня обвинение закончило представлять свои доказательства. Замечаний у других сторон нет.
Следующее заседание назначено на 11:00 25 октября.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке