Николая Карпюка, который был заместителем Дмитрия Яроша в запрещенном в России «Правом секторе», задержали 17 марта 2014 года, когда тот на машине пересек границу России вместе с украинским политиком Вячеславом Фурсой. По словам Яроша и самого Карпюка, они собирались на встречу с неким «советником Путина», приглашение от которого передал соратникам Фурса. Дмитрий Ярош называет задержание Карпюка «хорошо спланированной операцией ФСБ». Самого Фурсу вскоре отпустили.
После задержания Карпюка обвинили в том, что он якобы был среди добровольцев также запрещенной в России УНА-УНСО, которые воевали на стороне чеченских сепаратистов в 1990-х. По версии следствия, Карпюк участвовал в отражении «новогоднего штурма» Грозного российской армией в 1994 году, а потом вернулся в Чечню в 1999 году; он якобы убивал и пытал российских солдат. Карпюк, который был активистом УНА-УНСО с начала 1990-х, все обвинения отрицает: по его словам, в 1994-1995 годах он ухаживал за больной матерью и лечился от ранения, полученного во время войны в Абхазии, участие в которой украинец признает.
Станислав Клых, который тяготел к УНА-УНСО в студенческие годы, однако позже отошел от организации, приехал в Россию в августе 2014 года, чтобы навестить в Орле девушку — с ней мужчина познакомился в крымском санатории. В гостинице его задержали и доставили во Владикавказ, где предъявили те же обвинения, что и Карпюку.
По версии российского следствия, вместе с Карпюком и Клыхом в Чечне сражались такие украинские политики, как Дмитрий Ярош, братья Олег и Андрей Тягнибоки, Дмитрий Корчинский и даже Арсений Яценюк. 20-летний Яценюк, как утверждается в обвинительном заключении, «опасался за свою жизнь», а потому обматывал свою каску свитером.
Николаю Карпюку и Станиславу Клыху были предъявлены обвинения в умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах (пункты «в», «з», «н» статьи 102 УК РСФСР в редакции 1993 года) и в покушении на такое убийство (часть 2 статьи 15, пункты «в», «з», «н» статьи 102 УК РСФСР). Карпюк обвинялся также в создании и руководстве вооруженной бандой (часть 1 статьи 209 УК РФ в редакции 1996 года), а Клых — в участии в банде (часть 2 статьи 209 УК РФ).
«Медиазона» подробно рассказывала о предъявленных обвинениях и неувязках в этом деле. Правозащитный центр «Мемориал», разобрав обвинительное заключение, пришел к в выводу, что дело Карпюка и Клыха сфальсифицировано, а сами они, вероятно, оговорили себя под давлением. «Фактографические ошибки, неточности и нелепости, которыми наполнено обвинительное заключение, позволяет нам сделать вывод о несостоятельности обвинения в целом», — резюмировали правозащитники.
«Мемориал» признал Клыха и Карпюка политзаключенными.
Основными доказательствами обвинения в суде стали явки с повинной, написанные обвиняемыми в СИЗО, и показания неоднократно судимого украинца Александра Малофеева, который отбывает в России 23-летний срок за убийство женщины, совершенное в ходе разбойного нападения. У Малофеева диагностированы ВИЧ-инфекция в 4-й стадии, гепатит С и туберкулез легких; он признал свою вину в убийствах и пытках российских солдат и перечислил всех, кто якобы воевал в Чечне вместе с ним — в том числе и Яроша с Яценюком.
При этом о Клыхе и Карпюке в первых показаниях Малофеева не говорится ни слова. Их имена он назвал следователям лишь после того, как обоих задержали российские силовики: Карпюка в середине марта, а Клыха — в начале августа 2014-го. Вызывает сомнения и то, что сам Малофеев мог воевать в Чечне: по запросу суда из Керчи в Грозный прислали дело Малофеева, согласно которому в 2000 году он был осужден в Крыму за грабеж и отбывал там наказание, хотя по версии следствия в это время находился в лагере Салмана Радуева.
«Медиазона» уже писала о том, как проходил процесс в Верховном суде Чечни. Николай Карпюк, и Станислав Клых публично отказались от признательных показаний, заявив, что их пытали во время следствия.
«Могу сказать разницу между тем, когда пропускают ток через все тело, и когда пропускают через сердце. Когда пропускают через тело, перед глазами стоит вертушка, которая имеет фиолетовый цвет, а когда через сердце, та же самая вертушка набирает почему-то оранжевый цвет. Вот и вся разница», — говорил во время одного из заседаний Карпюк.
Клых рассказывал, что его пытали током, не давали спать, подвешивали за наручники так, чтобы он едва касался земли, потом «в какой-то железный шкаф посадили, начали его переворачивать», выдавливали глаза, просто избивали.
В ходе процесса сначала Карпюка, а затем и Клыха удалили из зала суда; слушания проходили без их участия. 19 мая присяжные в Верховном суде Чечни вынесли обоим обвиняемым обвинительный вердикт, и 26 мая судья Вахит Исмаилов назначил им сроки наказания: 22,5 года колонии Николаю Карпюку и 20 лет Станиставу Клыху.
После начала процесса в Верховном суде Чечни стало очевидно, что психика Клыха надломлена — возможно, в результате перенесенных пыток . Подсудимый вел себя неадекватно, выкрикивал бессвязные слова, отказывался верить, что его мать (она приезжала в Грозный) на самом деле жива, и не узнавал своего адвоката.
— Ну раб, раб. Красота. Садись ***** и на красоту смотри. Все смотрят. Адаты, тейпы, Рамзан Ахматович, Руслан Имранович, все блин. Ринат Ахметов! Солнце, *****, Казань. Казань брал, то брал! Иван Грозный, шурики-мурики, сядь *****, *****! Дурдом, — на заседаниях суда Клых расхаживал по клетке и не мог замолчать.
Суд назначил ему амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу, которая пришла к заключению, что подсудимый вменяем и может участвовать в судебных заседаниях. Ходатайство защиты о проведении более полной и обстоятельной психиатрической экспертизы суд отклонил.
Против Клыха, который во время очередного приступа обматерил прокурора, возбудили новое уголовное дело по статье 297 УК (оскорбление лица, участвующего в отправлении правосудия). Сейчас это дело рассматривается в Заводском райсуде Грозного. На одном из последних заседаний Станислав Клых заявил, что отказывается от услуг своего адвоката Марины Дубровиной, поскольку «хочет себе в защитники певца Стаса Михайлова», либо же «Зверева, Шуру или Пелагею». Судья Асламбек Шаимов снова констатировал, что по документам Клых вменяем, и продолжил процесс.
В зале около сорока человек, передает корреспондент «Медиазоны», в основном это журналисты и дипломаты. Заседание начинается.
Судьи спрашивают у Карпюка, хорошо ли ему слышно, просят украинца представиться. Следом коллегия обращается к Клыху:
— Вы нас слышите хорошо?
— Прекрасно, — отвечает тот, но говорит, что не видит в трансляции своих адвокатов.
— Прокурора можно не показывать! — добавляет Карпюк.
Один из судей спрашивает, нет ли противоречий между подсудимыми, могут ли их обоих защищать одни и те же адвокаты? Илья Новиков говорит, что у него есть письменные заявления от обоих подсудимых.
Жалобу рассматривает коллегия в составе судей ВС Петра Кондратова, Виктора Смирнова и Александра Ботина, обвинение представляет прокурор Гулиев.
Председательствующий напоминает, что приговор Верховного Суда Чечни был вынесен на основании вердикта присяжных и напоминает порядок судебного заседания. Судья спрашивает, есть ли у Карпюка ходатайства. Тот говорит, что в процессе не участвовал, поскольку его удалили из зала суда, и он полностью доверяет своим адвокатам.
— Какие могут быть просьбы? К кому, к телевизору? — говорит Клых.
Адвокат Ицлаев говорит, что суд в Чечне не удовлетворил ходатайство защиты о вызове свидетелей, которые могли бы подтвердить алиби Николая Карпюка и доказать присяжным, что тот не бывал в Грозном.
Защитник напоминает, что он отправлял в российскую и украинскую прокуратуру запросы и просил в рамках международного правого сотрудничества предоставить документы, которые подтверждают невиновность Карпюка и Клыха. Он просит приобщить эти документы (их пока нет в деле, это два тома материалов, полученных из Украины в рамках договора о правовой помощи); речь идет о допросах знакомых и друзей, бумагах из университета, справках из военкоматов и из МВД и других документах. В частности, среди переданных Украиной материалов — зачетная книжка Клыха, в которой указано, какие экзамены и на какие оценки он сдавал в Киевском государственном университете имени Шевченко в первых числах января 1995 — в те самые дни, когда по версии следствия он находился в Грозном.
«В случае, если бы суд первой инстанции приобщил эти документы, они были бы оглашены перед присяжными, и Клых и Карпюк получили бы право на допрос свидетелей», — говорит Ицлаев, отмечая, что, отказав в приобщении материалов, суд в Грозном грубо нарушил право подсудимых на предоставление доказательств своей невиновности.
Кроме того, говорит Ицлаев, ВС Чечни отклонил ходатайство защиты о прекращении дела в связи с истечением срока давности. Вопрос о сроке давности по вмененным Клыху и Карпюку статьям подробно разбирали юристы «Мемориала» в своем заключении.
На мониторе видно, как Карпюк листает бумаги, а Клых сидит и смотрит в камеру, не отрываясь.
Адвокат Ицлаев просит приобщить к делу ответы на свои запросы и документы, подтверждающие, что к моменту вынесния приговора срок давности по предъявленным Карпюку и Клыху обвинениям уже прошел.
«Я их прошу приобщить как доказательства, которые подтверждают, насколько грубо было нарушено право на защиту», — говорит Ицлаев.
Теперь ходатайство у адвоката Марины Дубровиной — суд решил сначала выслушать все ходатайства, а потом принимать решение по каждому из них.
Дубровина говорит, что Клых рассказывал о применении к нему психотропных препаратов, позже ему была назначена амбулаторная психиатрическая экспертиза, которая признала, что подсудимый вменяем и может участвовать в процессе. Позже Клыху стало хуже, он стал вести себя неадекватно, был удален из зала суда.
— Сыворотка правды постоянно! — говорит Клых с экрана.
Судья просит техника сделать звук потише.
Дубровина продолжает: она обратилась с запросом к психиатру Юрию Савенко из Независимой псииатрической ассоциации, который сделал заключение о состоянии здоровья Клыха. Адвокат просит приобщить эти документы к делу, поскольку в суде первой инстанции они также не исследовалось.
Еще одно ходатайство Дубровиной — защитник просит приобщить копии документов, полученных из Киевского университета. Это справки о том, что Клых в 1994-95 году учился в этом вузе и сдавал зимнюю сессию.
Дубровина демонстрирует адвокатские запросы ректору КНУ им. Шевченко и полученные оттуда копии документов. «В суде первой инстанции было отказано даже в приобщении копии диплома», — говорит она.
У Ильи Новикова пока ходатайств нет.
Прокурор говорит, что ходатайства защиты не подлежат удовлетворению, поскольку вердикт был вынесен присяжными, и вмешательство в их решение недопустимо. «Эти документы должны были быть рассмотрены перед присяжными, но поскольку они были не приняты судом, мы не можем вмешиваться в решение присяжных», — говорит он.
— Мы ни в коем случае не собираемся вмешиваться в вердикт присяжных, как об этом говорит уважаемый прокурор. Мы говорим о тех процессуальных нарушениях, которые были в суде первой инстанции. Было нарушено право на допрос свидетелей и предоставление доказательств. Все эти документы говорят только о нарушении процессуальных прав наших подзащитных, — поясняет адвокат Ицлаев.
В апелляционной жалобе защита просит отменить приговор Клыху и Карпюку, поскольку процесс проходил с нарушением уголовного и уголовно-процессуального законодательства; суд не признал недопустимыми доказательствами полученные под пытками показания; суд отказался вызывать и изучать показания свидетелей, доказывавших алиби обвиняемых; явившиеся в суд свидетели также не были допрошены. Суд не устранил противоречия между показаниями свидетеля Малофеева и полученными из Крыма документами, показывающими, что тот не мог участвовать в войне.
Кроме того, председательствующий отказал в отводе присяжного, которая отговаривала других заседателей от оправдательного вердикта; отклонил ходатайство о госзащите присяжных; государственный телеканал ЧГТРК еще до вынесения вердикта показал сюжет, в котором Карпюк и Клых были названы виновными.
Председательствующий также нарушил принцип объективности и беспристрастности, напомнив присяжным перед вынесение вердикта только доказательства, которые свидетельствовали о вине Клыха и Карпюка.
Судья Смирнов продолжает оглашать жалобу защиты.
В ней говорится, что Верховный Суд Чечни вынес частное определение на нарушения закона адвокатами Ицлаевым и Дубровиной — Дубровина якобы без уважительных причин не явилась на заседание, а Ицлаев «комментировал действия председательствующего в недопустимой форме» и не реагировал на замечания. Оба адвоката просят отменить это определение, поскольку оно ничем не обосновано и не соответсвует действительности. На сегодняшнем заседании присутствует их коллега Сергей Насонов, представляющий интересы Ицлаева и Дубровиной по частному определению.
Судья спрашивает, поддерживает ли Клых жалобу.
— Поддерживаю. Заранее благодарен.
Карпюк тоже поддерживает апелляцию «целиком и полностью».
У адвоката Марины Дубровиной новое ходатайство, оно касается второго дела Клыха — об оскорблении прокурора Юнусова. Она просит приобщить к делу постановление о признании Юнусова потерпевшим и протокол его допроса по делу об оскорблении, на эти документы Дубровина намерена ссылаться в своем выступлении.
Илья Новиков уточняет, что эти документы важны для доказательства процессуальных нарушений, допущенных в процессе Клыха и Карпюка.
Дубровина говорит, что прокурор Юнусов был признан потерпевшим еще 11 мая — то есть он одновременно был и потерпевшим по второму делу Клыха, и представлял обвинение по его первому делу в ВС Чечни.
Прокурор говорит, что эти документы «никакого отношения к нашему делу не имеют», и просит отклонить ходатайство защиты.
Суд решает ходатайство Дубровиной удовлетворить, копии документов приобщают к делу. «Стороны могут на них ссылаться», — говорит председательствующий.
Адвокат Дока Ицлаев рассказывает о передаче, которая вышла 11 мая 2016 года на канале ЧГТРК «Грозный». В ней говориилось, что Клых и Карпюк не могут быть оправданы, отмечает защитник. «Передача была, по мнению защиты, сделана для того, чтобы повлиять на мнение присяжных заседателей. Из нее видно, насколько грубо на присяжных заседателей оказывалось давление», — говорит он. Ицлаев просит просмотреть в суде запись этой программы.
Прокурор считает, что достаточных оснований для того, чтобы демострировать в суде эти кадры, нет — о содержании передачи и так говорится в жалобах.
Судебная коллегия ходатайство о просмотре отклоняет. «Тем не менее, адвокаты имеют право сослаться на эту передачу, и суд в совещательной комнате при необходимости не лишен возможности взглянуть на эту запись».
Стороны переходят к прениям.
Николай Карпюк:
— Уважаемый суд! Как я говорил, меня судили без меня. Я был лишен возможности принимать в этом участие. Поэтому я бы обратил ваше внимание на то, каким образом судья Исмаилов напутствовал присяжных, и как он никоим образом не говорил о доказательствах, оправдывающих меня. А когда речь зашла о свидетелях защиты, судья сказал присяжным, что им не надо доверять.
Верховный суд Чечни как бы объявил юридическую экстерриториальность российскому законодательству и российскому праву. Здесь вообще понятие закон... Это как офицер ФСБ рассказывает, так он закон и трактует. А что касается присяжныхх, их сразу спросили — вы за кого, за Украину или за Россию? Их не спросили, вы за правду или за ложь?
Станислав Клых:
— Могу сказать, что я жертва курортного сезона в Крыму. Я не был в Чечне, но как я могу это доказать телевизору? Нас здесь держат с помощью ФСБ с целью получения выкупа, не знаю, кому это понадобилось, может, это какие-то отношения между Россией и Украиной.
Клых говорит, что «здесь можно устраивать такие пытки, какие ни в Москве, ни в России невозможно».
— С какой стати вообще меня ассоциировать с Майданом или с Чечней? Я не знаю. Но это все глас вопиющего в пустыне. Заправляют судом определенные люди, ГРУ Минобороны.
Клых выражает надежду на то, что потом «мы будем смеяться все с этого суда». «Сейчас уже никаких перспектив нету. Возможно, будет обмен. Но выходов нет, находимся здесь. Это все, что я могу сказать в свою защиту»
— Поэтому уповаю на Господа Бога, — завершает он.
В прениях выступают адвокаты.
Марина Дубровина рассказывает, как Клыха пытали после задержания. У ее подзащитного остались следы от электрического тока на руках и ногах, говорит она; также, по словам Клыха, применялись психотропные препараты, в результате чего у него пошатнулось психическое здоровье.
Протоколы на следствии он не мог подписывать из-за пыток, продолжает Дубровина. «Руки у него были полностью вывернуты. Он в эти дни не мог не только писать, но и держать ручку. Не мог есть. У него остались следы на запястьях рук, которые невозможно скрыть», — рассказывает она. Тем не менее, эти недопустимые доказательства — полученные под пытками признания — были зачитаны присяжным, и на их основании заседатели в Грозном выносили свой вердикт.
Дубровина ссылается на решение ЕСПЧ, признавшего содержание подсудимых в железных клетках недопустимым. Помимо прочего, отмечает адвокат, такое обращение с подсудимыми формирует предвзятое отношение к ним у присяжных.
Адвокат пересказывает сюжет грозненского ТВ, в котором Клыха и Карпюка еще до вердикта безапелляционно называли участниками банды и убийцами солдат. «Вменяемое обвинение в отношении Клых и Карпюка — оно заслуженное», — цитирует она утверждения из передачи, авторы которой объявили участие двух украинцев в боях в Чечне «доказанным фактом», в котором не сомневается «вся общественность».
Дубровина:
— Кроме того, не было установлено настоящее психическое состояние Клыха.
В заключении психиатра Савенко указано, что необходимо подробное стационарное обследование, чтобы установить его вменяемость; проведенной амбулаторной экспертизы недостаточно. Суд не учел эти моменты при вынесении приговора.
Далее адвокат отмечает заинтересованность прокурора Юнусова, который одновременно и представлял обвинение, и находился в статусе потерпевшего от действий Клыха. «Будучи заинтересованным лицом, прокурор Юнусов участвовал в прениях и представлял обвинение», — говорит Дубровина.
Адвокат Дубровина просит отменить вердикт присяжных и вынести в отношении Карпюка и Клыха оправдательный приговор.
Также Дубровина просит отменить частное определение, вынесенное ей чеченским судьей, поскольку у нее были уважительные причины для неявки — в тот момент Клых внезапно отказался от ее услуг. Позже подзащитный передумал, уточняет адвокат.
«Это была единственная неявка за девять месяцев судебного заседания. В соответствии с кодексом профессиональной этики я не имею права защищать лицо против его воли», — объясняет Дубровина.
Теперь в прениях выступает адвокат Дока Ицлаев.
Он рассказывает о пытках, которым подвергался Карпюк после задержания, об угрозах похитить с территории Украины и пытать его сына и жену. Именно после этого его подзащитный и подписал все документы, которые от него требовали, говорит Ицлаев.
Судебно-медицинская экспертиза в СИЗО Владикавказа подробно описала все шрамы Карпюка, продолжает адвокат. Позже назначенная судом экспертиза обнаружила еще несколько рубцов на тех частях тела, на которые Карпюк указывал, говоря о пытках.
Таким образом, был удостоверен факт пыток, но полученные таким способом показания все равно были зачитаны перед присяжными, что недопустимо, резюмирует Ицлаев.
Ицлаев ссылается на заявления Карпюка об отказе от назначенных следствием защитников и просьбы о предоставлении ему других адвокатов, которые отклонялись следствием.
В частности, это показывает, что адвокат Мамукаева не могла принимать участие в допросах Карпюка 27-28 марта 2014 года, как это было указано в протоколах, отмечает Ицлаев. Записей о посещении Карпюка этим адвокатом в дни допросов в личном деле украинца из ИВС тоже нет. Таким образом, протоколы допросов, которые зачитывали присяжным, были получены в условиях нарушения права Карпюка на защиту, аргументирует адвокат.
Кроме того, чеченский суд нарушил право Карпюка на допрос свидетелей, которые были готовы подтвердить его алиби — у защиты было 27 свидетелей, и всех их суд не допустил к участию в процессе. Ицлаев ссылается в том числе на документы из Украины, которые были приобщены в начале сегодняшнего заседания в ВС.
При этом свидетели, которые смогли прийти в суд, не были допрошены судом. Несколько свидетелей, которых суд все же допустил, например, Александр Черкасов из "Мемориала", были допрошены лишь в отсутствие присяжных.
На мониторе видно, как Клых, обхватив голову руками, тихо покачивается из стороны в стороны.
Защитник Ицлаев рассказыает, что основными доказательствами по делу стали показания Александра Малофеева, рассказывавшего, как он якобы воевал в Чечне вместе с Клыхом и Карпюком в 1994-95 и 1999-2000 годах.
«Показания Малофеева в корне противоречат общеизвестным фактам», — говорит адвокат. Малофеев своих показаниях упоминает даты, когда бои в Чечне уже велись, а в другие названные им дни боевые действия шли не в тех районах, которые он указал.
«Председательствующий снял все уточняющие вопросы, поскольку было очевидно, что Малофеев не воевал в Чечне», — констатирует Ицлаев.
Кроме того, были получены показания и документы о том, что в 1999 году Малофеев был осужден в Крыму и позже находился в заключении. Его родные не опознали Малофеева на видео из Чечни, на котором тот во время следствия якобы узнал себя.
Все эти противоречия не были устранены судом первой инстанции, отмечает защитник.
Ицлаев рассказывает, как присяжный под номером 14 на его глазах оказывал давление на других членов коллегии и призывал их не оправдывать подсудимых. Как выяснилось, эта заседательница — директор школы, отмечает адвокат.
«В коллегии находилось несколько ее подчиненных, которые могли голосовать в угоду своему руководителю», — говорит он.
Ходатайство об отводе этого заседателя суд отклонил. «Таким образом, коллегия не была независима в отношении Карпюка и Клыха», — заключает Ицлаев.
Уже после вынесения приговора в материалах дела обнаружились два анонимных письма с угрозами в адрес судьи и присяжных, рассказывает адвокат Ицлаев.
Оба письма были отправлены 5 мая с Главпочтамта Грозного, они схожи по содержанию и упакованы в одинаковые конверты; по съемкам с камер наблюдения на почте можно было бы установить, кто отправлял угрозы, однако судья Исмаилов не сообщил о случившемся в правоохранительные органы.
Адвокат Ицлаев подозревает, что эти письма были отправлены для давления на присяжных самими сотрудниками суда или по их просьбе.
Ицлаев рассказывает, как судья в Грозном вынес постановление о государственной защите присяжных. Таким образом он «дал понять присяжным существование угрозы для них в случае постановления определенного вердикта», считает адвокат.
При этом судья не обратился в правоохранительные органы, как поступил бы, если бы сам всерьез воспринимал угрозы.
Как и его коллеги, адвокат напоминает о передаче ЧГТРК. «Ни один житель Чеченской республики после такой передачи не мог бы вынести иной вердикт, чем вынесли присяжные», — говорит Ицлаев.
Ицлаев говорит о правовой оценке вооруженных конфликтов; даже если бы Клых и Карпюк действительно участвовали в боях в Чечне, их действия нельзя бы было квалифицировать по статье 209 УК (бандитизм), утверждает адвокат.
«Соответственно, наши подзащитные незаконно осуждены по статье 209 УК Российской Федерации», — считает он.
Ицлаев подчеркивает, что председательствовавший на грозненском процессе судья Вахит Исмаилов, обращаясь с напутственным словом к присяжным, грубо «нарушил принципы объективности и беспристрастности», подробно пересказав показания подсудимых на следствии, от которых они позже отказались, и напомнив, что Карпюк и Клых признали свою вину. Исмаилов также обращал внимание присяжных на показания Малофеева, подчеркивая их правдивость.
Ицлаев пересказывает документы экспертизы останков солдат, причастными к гибели которых обвинение считает Клыха и Карпюка, и показания свидетелей относительно обстоятельств гибели военнослужащих. Получается, что российские военные погибли не там, где указано в обвинении, и в основном — от взрывных и других травм, а не в результате огнестрельных ранений, как утверждало следствие.
По словам адвоката, учитывая эти факты, судья был обязан распустить коллегию и направить дело в прокуратуру — за отсутствием описанного в обвинении события преступления. Дока Ицлаев просит вердикт отменить, а Карпюка и Клыха — оправдать.
Относительно вынесенного ему частного постановления адвокат говорит, что не нарушал закона и кодекса профессиональной этики; постановление не мотивировано, в нем не указаны даты, когда адвокат якобы допустил нарушения, и не уточняется, в чем именно они состояли. В материалах дела нет никаких документов, «которые бы подтверждали такое мое недостойное поведение», говорит защитник, как нет свидетельств этому и в протоколах судебных заседаний.
Он просит отменить частное постановление.
Тетя Клыха, она же его крестная, женщина в цветастом платке, плачет, разговаривая с ним по видеосвязи:
— Голубчик мой, я верю, что ты честный парень. Мы очень любим тебя и ждем, голубушек, рыбонька.
— Я до сих пор не знаю, что происходит, — улыбается ей Клых.
— Держись, читай много, ты же любишь.
— Ты знаешь, все эти кабинеты в Москве... Она не контролирует ни Чечню, ни Дагестан, такой крест.
— Ты помни дедушку своего. Поверни лицо в эту дырочку. Красивый такой, только седой стал, рыбонька. Такой красивый, такой умный, что это случилося!
— Москвичи! Москвичей ищите на проспекте Вернадского. Мария Михайловна, мне пришла газета, встречался в Крыму, полковник ГРУ.
— А я тебе что говорила? Женись! А ты все девки твои. Бабы и довели, — сетует крестная.
Клых продолжает беседовать с тетей:
— Ты самое главное, мой хороший, не ругайся. Они все сами, наверное, понимают.
— Я очень себя вел спокойно, когда меня пытали, я сам не ожидал.
— Мне тоже сегодня на ногу наступили в метро, я чуть в обморок не упала.
— Я ничего не знаю, у меня телевизора нет. Но плакать, я думаю, не стоит. Не надо, не надо.
— Ты вспомни своего дедушку, как он был репрессирован, как отсидел, потом женился и нас пять детей народил. Только не изводи себя.
Клых в клетке закуривает.
— Ой-ой, курить начал, голубчик, зачем ты начал курить, Стасичек? Ты не кури, — причитает крестная в Москве.
— Он не курит, это так, — успокаивает ее Карпюк и тоже поджигает сигарету.
Перерыв окончен. Дубровина коротко дополняет свое выступление: коллегия присяжных была лишена возможности исследовать алиби Клыха и Карпюка, но сейчас доказательства, в частности, зачетная книжка и показания свидетелей, которые учились вместе с Карпюком и видели, как он ухаживал за больной матерью, приобщены к материалам дела. «Если бы эти документы были изучены присяжными заседателями, я уверена, что вердикт был бы иным», — заканчивает она.
Новиков: «Я вкратце пройдусь по основным техническим тезисам». Адвокат поясняет, что за девять месяцев судебного процесса в Грозном накопилось огромное количество нарушений, все они подробно перечислены в жалобе защиты в Верховный Суд.
Первое — это отказ грозненского суда применить сроки давности в отношении предъявленных Карпюку и Клыху обвинений. На 1995 год предельный срок давности статьи 102 УК РСФСР (убийство) составлял десять лет. Затем в силу вступил УК РФ, установивший срок давности в 15 лет, а если наказание предусматривается пожизненное, то этот вопрос оставляется на усмотрение суда.
«Ситуация Клыха и Карпюка не подпадает ни под один из этих критериев», — говорит Новиков, предъявленная им статья вообще не предусматривала такого наказания, как пожизненное лишение свободы. По словам Новиковым, в 2009 году Конституционный суд дал на этот счет разъяснение.
Суд был обязан в любом случае применить срок давности, говорит Новиков.
Неприменение срока давности чеченский суд «мотивировал критериями, не указанными в законе» — тем, что преступления Клыха и Карпюка якобы «сопряжены с бандитизмом».
Далее, продолжает Новиков, в опросный лист, составленный для присяжных, был включен вопрос: доказано ли, что участие в банде Клых и Карпюк прекратили только в 2014 году (то есть в момент задержания российскими силовиками)? Присяжные ответили положительно. При этом в суде не было представлено вообще никаких доказательств существования «банды» с 2000 по 2014 год, которым присяжные могли бы поверить или нет. Это грубое нарушение, вердикт должен основываться на изученных в суде доказательствах, указывает адвокат.
«Теперь, что касается опросного листа. С процессуальной точки зрения это даже более грубое нарушение, чем применение пыток», — говорит Новиков.
По его словам, присяжным не были заданы раздельные вопросы о доказанности самого факта преступления, доказанности его совершения подсудимым и виновности последнего. «Там допускается постановка единого вопроса, но по каждому из деяний», — отмечает Новиков.
При этом судья Исмаилов отказался разъяснять присяжным, что они могут положительно ответить на вопрос в целом, исключив из него отдельные моменты, с которыми несогласны.
«Присяжные получили длинный слепленный комок текста, который очень хорошо дублируется в приговоре, и не могли воспринимать эту ситуацию иначе, чем то, что им требуется ответить "да" или "нет" на весь вопрос в целом», — говорит защитник.
Илья Новиков напоминает об участии в грозненском процессе прокурора Юнусова, который скрыл от суда тот факт, что он, выступая гособвинителем, признан потерпевшим по делу.
«Незаконный состав обвинения и нарушение права на защиту, на мой взгляд, вполне очевидны», — говорит адвокат.
«Тот приговор, который сегодня либо вступит в силу, либо будет отменен, в меньшей степени можно назвать окончательным, чем по другим делам. В зале присутствует живая иллюстрация — депутат Верховной Рады Украины Надежда Савченко», — оборачивается к ней Новиков. Он пересказывает историю суда над украинкой и ее освобождения.
Новиков говорит о присутствующих в зале дипломатах, которые, по его мнению, следят за процессом не из-за Карпюка и Клыха — для них это «дело Арсения Яценюка». Адвокат напоминает, как в «Российской газете» глава СК Александр Бастрыкин обвинял действующего премьер-министра Украины в том, что тот лично воевал в Грозном.
Судья просит защитника «не сталкивать нас в область политики» и говорить только о рассматриваемом сейчас деле.
Новиков: имя Яценюка звучит в показаниях Малофеева. «Если суд даст себе труд ознакомиться с этими показаниями и с тем порядком, в котором они появлялись, это много даст для понимания дела». Адвокат рассказывает, что с начала марта 2014 года Малофеев ежедневно давал показания на Яценюка и других украинских политиков, но имена Карпюка и Клыха в них впервые упоминаются лишь после их задержания.
«Оставление подобного приговора в силе будет позором для российской судебной системы и для нас всех», — полагает Новиков.
Слово берет адвокат Сергей Насонов, он представляет интересы Дубровиной и Ицлаева, обжалующих частное определение грозненского суда. Насонов говорит, что это определение затрагивает репутацию обоих адвокатов, но при этом не соответствует даже самым минимальным требованиям мотивированности и обоснованности.
В прениях выступает прокурор Гулиев. Жалоба защиты не подлежит удовлетворению, считает он, так как существенных нарушений УПК, неправильного применения уголовного права и несправедливости в решении Верховного Суда Чечни не усматривается. «Судебное разбирательство по делу проведено всесторонне, объективно и с соблюдением всех прав сторон. В суде использовались только допустимые доказательства», — говорит прокурор.
Его коллега Юнусов, заявляет Гулиев, не должен был заявлять самоотвод, поскольку «был признан потерпевшим совсем по другому делу» в отношении Клыха.
Что касается напутственного слова присяжным, продолжает Гулиев, то оно тоже соответствовало требованиям УПК. «Вердикт является ясным и непротиворечивым, на нем правильно основаны выводы суда. Наказание назначено заслуженное и справедливое», — полагает он.
Прокурор Гулиев просит оставить приговор Верховного суда Чечни в силе.
Последнее слово произносит Николай Карпюк.
Он говорит, что суд должен быть справедливым и беспристрастным. И в обвинении, и в приговоре указывается, что Карпюк в 1995-м воевал в Грозном, а только потом, в 2000-м, приехал в Чечню, чтобы пройти военную подготовку. «Здесь уже на тюрьме шутят — что же ты, Николай, в 1995 году воевал, а в 2000 приехал учиться воевать?». Карпюк отмечает, что был удален из процесса и не участвовал в суде. «Вот такой беспристрастный и объективный суд у нас был».
«Все это беззаконие, оно направлено только на одно — отомстить мне за то, что я украинец, и что я патриот своей страны, это понятно». Карпюк говорит, что и ФСБ, и всему миру прекрасно известно, кто из украинцев принимал участиие в войне, а кто нет. И он и Клых — не принимали.
Последнее слово Станислава Клыха:
— Ну что сказать, сейчас мы смотрели телевизор, по всем каналам там визит Надежды Савченко в Верховный Суд. Хороший пиар, хороший проект. Но я не понимаю, какое место здесь у меня. Очень неприятно, что моих родственников по такому поводу беспокоят. Лучше было заняться спортом или наукой. Я не понимаю, почему из интернета пропала информация, что я был в Москве, был в Петербурге, был в Ростове, и меня не ловили.
Клых говорит, что «нашелся сотрудник» ФСБ, который «занимается поклепом» на него.
—Дай Бог, чтобы это повлияло на улучшение отношений России и Украины, — произносит он.
— Вы москвичи, вы прекрасно знаете, какими проблемными являются эти регионы, — обращается Клых к судьям.
Судьи вернулись в зал. Оглашены будут только вводная и резолютивная части решения.
ВС постановляет: отменить частное определение в отношении адвокатов Дубровиной и Ицлаева, приговор Верховного Суда Чеченской республики Клыху и Карпюку оставить без изменений, их апелляционную жалобу — без удовлетворения.
Заседание закончено. Толпа журналистов бросается догонять Надежду Савченко.
Илья Новиков говорит, что вступление приговора в силу открывает новые возможности для переговоров об обмене Клыха и Карпиюка.
«Мы знаем, что это возможно, что это бывает», — адвокат старается не терять оптимизма.
Савченко на украинском произносит перед камерами небольшую речь о политзаключенных и уходит.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке