На прошлом заседании суд допросил подсудимого Темирлана Эскерханова. Он отрицает свою причастность к убийству Бориса Немцова. «Я не совершал это преступление. Я не виновен в этом, видит Бог, я не виновен в этом», — обратился Эскерханов к присяжным.
Обвиняемый рассказал, что он приехал в Москву на заработки и устроился водителем у Романа Гурария, при этом он «круглосуточно находился» с ним. Чаще всего Эскерханов сопровождал своего начальника в ночное время — Гурария «любит отдыхать по клубам». Кроме того, Эскерханов утверждает, что он подрабатывал прорабом или разнорабочим.
Никого из подсудимых, кроме Заура Дадаева, Эскерханов не знал, но был знаком с Русланом Геремеевым и даже несколько раз заезжал к нему в квартиру на Веерной, 46. Эскерханов подчеркнул, что Дадаев или Геремеев никогда не говорили с ним о намерении убить Бориса Немцова, хотя в протоколе его допроса на следствии утверждалось обратное. Сам он в ночь убийства находился в клубе Royal Arbat.
Эскерханов отказался отвечать на «провокационные вопросы» прокурора Марии Семененко. Также он проигнорировал вопросы от адвокатов семьи Немцова Ольги Михайловой и Вадима Прохорова.
У адвоката Анны Бюрчиевой ходатайство о проверке показаний ее подзащитного Темирлана Эскерханова. Адвоката интересует, где он был 27 февраля — в клубе Royal Arbat, как говорил он сам на первом допросе, или в Duran Bar, видеозаписи с камер наблюдения в котором, запечатлевшие мужчину, похожего на подсудимого, публиковал Life.
Прокурор Мария Семененко возражает, потому что это ходатайство уже заявлялось защитой и не было удовлетворено. С тех пор новых обстоятельств не возникло, а показания Эскерханова будут оценивать присяжные, говорит она. Бюрчиева считает иначе — по ее словам, в суде обнаружились противоречия между тем, что помнит ее подзащитный (в суде он подтвердил, что был в Duran Bar) и что записано в протоколах, а это тоже новое обстоятельство.
Судья в удовлетворении ходатайства отказывает в связи с тем, что «Эскерханову не вменяется в вину, где он находился 27 числа, ему вменяется совершенно другое».
В зал зовут присяжных.
Судья спрашивает, желает ли Заур Дадаев давать показания. Подсудимый говорит, что желает.
— Здравствуйте, я хотел бы всех поздравить с праздником, я хотел бы дать показания. Уважаемые присяжные, я давал на предварительном следствии показания — они были признательными. Я был в таком положении, что вынужден был давать такие показания, — очень спокойно говорит Дадаев, явно готовившийся к своей речи.
Судья его прерывает и просит не говорить о показаниях, которые пока не видели присяжные.
Дадаев говорит, что осенью 2014 года он не был в Москве, как утверждает обвинение, и что все обстоятельства, в которых его обвиняют, не соответствуют действительности.
Адвокат Шамсудин Цакаев спрашивает его о том, соответствует ли действительности нарисованная обвинением картина, согласно которой он с сентября 2014, находясь в Москве, готовил преступление.
Заур Дадаев отвечает, что в сентябре он был в своей воинской части в Грозном, в октябре ненадолго ездил в Ингушентию, в ноябре и декабре снова был в Грозном, вплоть до 20 декабря. Машину ZAZ Chance он никогда не видел, не приобретал и не сидел в ней, говорит Дадаев. По его словам, в Москву он прилетел 21 декабря вместе с Артуром Геремеевым, а «на второй или третий день обратно улетел».
В Москве он советовался с Русланом Геремеевым, который раньше в батальоне был его командиром, о своем желании уволиться со службы . «Геремеев говорил, что не надо, у тебя перспектива, зачем тебе увольняться, станешь командиром. Но у меня уже была третья контузия, и я объяснял Геремееву, что у меня так и так не получается с работой, я на этой должности уже не могу», — утверждает Дадаев.
Геремеев сказал, что «если ты решил, я помогу тебе устроиться на работу, если чем надо, помогу». Вернувшись в Грозный, Дадаев написал рапорт об увольнении, и его «без никаких упреков, без ничего личного, отпустили».
Тогда, говорит подсудимый, Геремеев сказал: «Хорошо, у меня будешь жить, то, что я ем — будешь кушать». Он дал Дадаеву ключи от своего Mercedes, на котором подсудимый сначала поехал к матери в Ингушентию, а оттуда 25 декабря приехал в Москву и больше из нее не уезжал.
Дадаев рассказывает, что в Москве он пользовался сначала телефонами на 24-83 и на 02-03, а затем приобрел номер на 00-00. «Он был безлимитный номер, можно было звонить по всей России месяц, кладешь три тысячи и звонишь», — объясняет он.
Присяжные внимательно слушают Дадаева.
Приехав на машине в Москву, говорит подсудимый, он позвонил своему родственнику Шадиду Губашеву, а тот объяснил, как проехать в Козино. Там он провел одну ночь, а дальше жил на Веерной, 3 и Веерной, 46, говорит Дадаев.
— Эта квартира на Веерной, 3, она кому принадлежала? — уточняет адвокат.
— Когда я с Геремеевым Артуром приехал, там жил Геремеев Руслан, он снял ее. Геремеев уволился с работы по состоянию здоровья, у него нога неизлечима после ранения.
Позже, объясняет Дадаев, Геремеев рассказал, что хочет купить квартиру неподалеку. Выбор пал на Веерную, 46. Сделка оформлялась на Артура Геремеева. Для этого он прилетел в Москву. На Веерную, 46 они переехали 30 или 31 декабря.
Дадаев рассказывает, что у него был iPhone 5S и белый Sony Ericson, который в деле почему-то записан на Шадида Губашева.
Адвокат Цакаев спрашивает его о знакомстве с Русланом Мухудиновым. «Мухудинова я знаю, можно сказать, с 2009 года, он младше, ему 27-28 лет, у меня с ним никаких отношений вообще не было. Я знал, что в Москве он работает водителем Геремеева, потому что тот Москвы не знает, а Мухудинов давно жил в Москве. Они с одного Шелковского района», — говорит подсудимый.
В Москве он видел Мухудинова нечасто — когда тот оставался ночевать. Никакого отношения к правоохранительным органам тот не имел, говорит Дадаев.
Адвокат просит его рассказать о знакомстве с Бесланом Шавановым,
«У нас оказывается был общий друг Сайхан, это был 2009-2010 год, я был в отпуске, а они на выезде были в горах, приехали на выходные и мы всю ночь вместе провели. Потом я уехал, сообщили, что парня подорвали на фугасе — в селе Ведено. В последующем я приехал в Ведено, и там были с их работы, меня представили как друга Сайхана и там я познакомился с Бесиком», — говорит он. «В последующем по ликвидации этих террористов мы дали клятву себе… Мы были в разных структурах и пересекались только на операциях», — путано объясняет историю своего знакомства с Шавановым подсудимый.
26 февраля 2015 года, говорит Дадаев, он был в квартире на Веерной, 3: «У меня был насморк и предгриппозное состояние». Дадаев рассказывает, что Беслан Шаванов собирался приехать в Москву «и 23, и 24, и 25, и 26, все обещал и обещал», и что он спрашивал, сможет ли его Дадаев встретить и дать место для ночевки. В итоге он приехал только 26 февраля.
По словам Дадаева, Шаванов жаловался, что какой-то человек не возвращает ему деньги и из-за этого он не может купить билет. Тогда Дадаев сказал, что без проблем сможет помочь и заплатить за его билет.
Оформленный на Руслана Мухудинова Mercedes Руслана Геремеева был в распоряжении у Заура Дадаева, говорит тот. Но поскольку Геремеев был в Москве, и ему мог понадобиться автомобиль, встретить Беслана Шаванова в аэропорту Дадаев попросил Шадида Губашева, и тот дал ему еще денег, чтобы он купил продуктов. На ночь Шадид у них не оставался, отмечает он.
26 числа приехал Шаванов. Подсудимый говорит, что стал пить с ним чай. В ходе беседы Дадаев спросил, есть ли у него какие-то проблемы.
«Он не хотел вдаваться, он вкратце объяснил. что был в Украине, там его задержали, И после задержания его привели к на тот момент живому Исе Минаеву, который создал батальон имени Джохара Дадаева, и они вместе с СБУ против Донецка воевали. Беслана задержали СБУшники и привели к этому Минаеву. Как-то они поговорили-договорились, и он без паспорта, который разорвали-выкинули, через Краснодар на корабле вернулся в республику, ему сделали паспорт там...» — объясняет Дадаев.
«Похождения Шаванова на Украине не относятся к предъявленному вам обвинению», — говорит судья.
Заур Дадаев рассказывает, что 27 утром он умылся на Веерной, 3 и приехал к Геремееву на Веерную, 46. Адвокат просит его подробно рассказать об этом дне.
Подсудимый рассказывает, что от Геремеева они поехали в мечеть, где встретили знакомого Геремеева по имени Магомед, «помолились на улице», и Магомед предложить поехать в ресторан «Веселый бабай». Обеденный намаз они делали уже там. Оттуда вернулись на Веерную, 46, по пути он, возможно, заехал в ресторан «Цинк» на той же улице, но уверенности в этом у него нет.
«После этого я зашел по видео в 16:45 в дом 3, и не выхожу до 28-го в ноль с чем-то, и приезжаю в дом 46». — говорит он. Из Матвеевского района он не выезжал в эти дни, говорит Дадаев.
В квартире с ним были Шамхан Газабаев и Артур Геремеев, говорит он.
— С кем вы в разговаривали в тот вечер по телефону?
— У нас была группа в WhatsApp, друзья, с которыми я общался по работе, и мы между собой общались, я фотки скидывал.
— Какие-то события внешние происходили?
— 27 февраля, когда я был в квартире, зашел Мухудинов, сказал, что на втором этаже какая-то паника. Я увидел там фургон полицейский. Я спустился, там курил сосед, с которым мы общались, он сказал, что, наверное, пьяные. После этого я через окно видел, как подъехала скорая помощь.
Дадаев объясняет, что от квартиры на Веерной, 3 Геремеев решил отказаться, потому что не хотел платить лишние 65 тысяч рублей в месяц, учитывая, что уже была куплена другая квартира. Он попросил их собрать вещи и сдать ее до 1 марта.
Адвокат Цакаев задает вопросы об экспертизах, согласно которым на руках и теле Дадаева обнаружились «следы продуктов выстрелов», и уточняет, был ли подсудимый «штабным офицером» и участвовал ли в боевых операциях.
— Участвовал. Последнее, я непосредственно участвовал в спецоперации по освобождению школы 4 декабря и дома печати, — вспоминает он.
Только на четвертый раз они смогли взять штурмом захваченную боевиками школу, вспоминает подсудимый. После этого он все время носил с собой пистолет с глушителем и автомат, который он сдал в оружейную комнату перед вылетом в Москву. 1 марта, вернувшись в Грозный, он снова взял их из оружейной комнаты и почистил.
Адвокат перебивает его и просит уточнить, сколько было использовано боеприпасов лично им за последнее время. Дадаев долго подсчитывает, сколько раз он пополнял свою разгрузку и перезаряжал оружие во время событий 4 декабря.
Защитник напоминает Дадаеву слова о том, что перед сдачей оружия он его отстреливал 2 марта. «Добровольно после 2 марта я с оружием не соприкасался. Впоследствии, когда применялись пытки, были произведены…» — начинает Дадаев, но судья его снова обрывает. Тот говорит, что после задержания вокруг постоянно были люди с оружием, «оно приставлялось к голове, если не скажешь то, [что нужно]».
Адвокат Марка Каверзин спрашивает, был ли он на Большом Москворецком мосту в 23:30 27 февраля 2015 года. Дадаев говорил, что в это время он был в квартире на Веерной, 3: «Если вы мне не верите, есть видео, где я захожу, где я выхожу».
— Я никаких выстрелов в Немцова не производил. Я Немцова вообще не знаю, — говорит Дадаев.
Адвокат спрашивает, сколько времени занимают шесть выстрелов подряд из пистолета Макарова. Дадаев отвечает, что это шесть нажатий курка, и промежуток между каждым выстрелом это полторы-две секунды. «7-8 секунд как минимум».
Адвокат Цакаев просит у судьи разрешения продемонстрировать присяжным фотографии Дадаева с оружием, но, поскольку они не относятся к числу доказательств, суд не разрешает.
Хамзата Бахаева, говорит Дадаев, он видел только 2-3 года назад в Ингушетии, а затем в суде. У него даже не было его телефона, говорит он.
Адвокат Каверзин спрашивает, собирался ли Дадаев учиться в Москве, «Я поступил в Московский индустриальный университет, по-моему, в августе 2014 года», — говорит Дадаев. Но там он не появлялся, а когда переехал в Москву, не успел туда зайти и потом узнал, что его отчислили.
Прокурор Мария Семененко спрашивает подсудимого об автомобиле ZAZ Chance, который неоднократно был у дома Немцова и в котором нашли генетические следы Заура Дадаева.
— Во-первых, я не знаю, где дом Немцова. Во-вторых, я не знаю, откуда там может быть моя генетика. 5 марта у меня при задержании была изъята моя слюна. Это слюна, которая взята и в последующем намазана на сиденья и на панель, — говорит Дадаев.
Прокурор спрашивает, почему домработница Исоева рассказывала в суде, что видела Дадаева в Москве осенью 2014 года, почему свидетель Трапезин показывал, что продавал ему машину, и почему при обыске на Веерной нашли его командировочное удостоверение, датированное 2 октября 2014 года.
Дадаев зачитывает кусок из обвинительного заключения, где говорится, что Исоева познакомилась с ним в январе 2015 года.
— Вы немного ошиблись, Заур Шарипович, там немного иначе все было, и у присяжных и в протоколе все записано, — говорит Семненеко.
Подсудимый говорит, что Трапезина он никогда не видел: «Вы на человека можете надавить и кто угодно скажет, что где угодно видел Дадаева».
Командировочный бланк он объясняет тем, что там был написан выезд в Ингушетию, а не в Москву, и что печати на нем не стояло. «Этот бланк просто пустой, который я взял, но не использовал — но опять же в Ингушетию», — говорит Дадаев.
Прокурор спрашивает, почему он попросил Шадида Губашева 26 февраля встретить Беслана Шаванова в аэропорту.
— А у меня машины не было. Mercedes один был у нас. Я еще был больной, и попросил Шадида встретить.
— Почему 28-го, после убийства Немцова, Беслан Шаванов и Анзор Губашев вылетают в Грозный?
— Если бы у меня была пара дней до задержания, я бы увидел его и спросил, а так не знаю.
Прокурор говорит о видеозаписи из Внуково, по которой видно, что Губашева и Шаванова провожал в аэропорт Руслан Мухудинов.
— А кто вас провожал в аэропорт?
— Меня не провожали. Меня с Геремеевым отвез туда Мухудинов Руслан. С нами был еще человек, мы его звали Беслан. Впоследствии я узнал, что его имя другое.
Шадида Губашева он позвал в Грозный «просто погостить», потому что там уже были он и Анзор Губашев, говорит Дадаев.
На вопрос о том, почему на части одежды Шадида нашлись следы выстрелов, Дадаев отвечает: «Как я могу это знать»?
Заур Дадаев эмоционально объясняет прокурору, что гостиница «Украина» и Radisson-Славянская — это разные вещи, поскольку вход в них с разной стороны. И скриншоты, на которых идет сначала Геремеев, потом Дадаев, потом Асланбек Хатаев, сделаны именно в последней. Как этот скриншот оказался в телефоне Эскерханова, он не знает: «Может, у него какие-то знакомые там прислали».
Про коробку от «боевой трубки», которую нашли на Веерной, 46, он ничего не знает. Как не знает и почему номер Шадида Губашева, которым пользовался Анзор, включался в одной из «боевых трубок».
«Я сам читаю детализацию, сам удивляюсь, как это все сделано», — говорит Дадаев.
Прокурор спрашивает, что Эскерханов делал вечером в день, когда произошло убийство, в Royal Bar на Новом Арбате, 21, если тот находится в 50 метрах от Трубниковского переулка, где бросили машину ZAZ Chance после покушения.
— Я с этим человеком никаких отношений не имел, с я этим молодым человеком шепотом и на «вы» был. Я не знаю, где он был, где этот бар, ничего! — показывает на Эскерханова подсудимый.
Прокурор просит его объяснить, почему Эскерханов и Мухудинов 27 февраля, согласно детализации, одновременно находились по адресу гостиницы «Украина».
— Вы созвонились с организатором убийства в 15:50, а потом Эскерханов с ним встретился в гостинице «Украина», как это так?
Дадаев говорит, что ничего об этом знает, и что по детализации нельзя точно говорить, что они встречались.
Семененко задает вопрос о том, почему на Веерной, 46 в компьютере были ключевые слова «Немцов Борис Ефимович», и почему эти же слова были обнаружены на компьютере Ульванской, подруги Анзора Губашева. Дадаев говорит, что эксперт показал, что даже в компьютере в словаре есть Немцов — «встроенная программа от издателя компьютера». А запросов в интернете, в поисковике, никаких не нашли.
— Как вы объясните, что на всех ваших трех телефонах во время убийства Бориса Немцова отсутствуют соединения? — спрашивает Семенченко.
— Я же не оператор и не диспетчерская. Мне позвонили, я взял трубку. Если бы взяли интернет, там есть в Whats App переписки, где я общаюсь.
Прокурор снова просит прояснить совпадения по отсутствию соединений на телефонах Дадаева и присутствие соединений одновременно на «боевых трубках».
— Я не обязан с Губашевым и Эскерхановым общаться же в эти числа? И седьмого, и девятого есть там!
Дадаев настаивает на том, что соединения у него были, он зачитывает свои выписки по детализации из тетради.
— Все это мы проанализируем и если уважаемым присяжным необходимо будет, заново продемонстрируем, — отвечает Семененко.
Прокурор просит его объяснить, почему 26 числа, вернувшись с Геремеевым на Веерную улицу, Эскерханов сначала созванивается с Мухудиновым, а потом сразу с Дадаевым. «И это все накануне убийства Бориса Ефимовича Немцова», — отмечает она.
— Накануне в мире и стране много чего происходило, но это не имеет никакого отношения к делу.
Ничего про улицу Ивана Франко и о том, насколько она далеко от Веерной, Дадаев не знает.
Почему 22 февраля «боевая трубка» включается в первый раз именно на улице Ивана Франко, он тоже представления не имеет, как и о том, почему 26 февраля там же зафиксирован автомобиль ZAZ Chance.
Молчавший все это время Хамзат Бахаев неожиданно поднимается и говорит, что «она в заблуждение вводит присяжных, ваша честь», а машина «по всей Москве ездила за полгода, давайте всех соберем здесь». «Я незаконно содержусь в СИЗО и вообще все!», — обреченно ворчит Бахаев и садится.
Прокурор расспрашивает Дадаева о том, с какой руки он стреляет:
— С правой. И по этому поводу адвокат хотел предоставить мои фото, с какой руки я стреляю.
На вопрос о том, как на его руках остались следы выстрелов, Дадаев рассказывает про омовение, которое он делает несколько раз в день. Если бы следы выстрелов действительно были бы на нем, это значило бы, что он не мылся восемь дней, говорит Дадаев. «Я не стрелял бы, если бы я стрелял, из пушки, чтобы у меня за ухом оказались пороховые следы. Каким образом это вообще может быть?» — удивляется он.
— Омовение это все понятно, а вот на ногтевых пластинах, вам известно, сколько сохраняются продукты выстрела и сколько на подушечках пальцев?
— Если ногтевые пластины я снял, что там может оставатья? Я не знаю, я же не эксперт.
Прокурор Алексей Львович уточняет, оплачивал ли Дадаев билет для Беслана Шаванова. Тот говорил, что оплачивал, передав деньги через Шадида Губашева.
— А кто оплачивал билет, когда Шаванов улетал вместе с Губашевым?
— Если бы я платил, я бы сказал, я не знаю.
27 февраля он Беслана Шаванова вообще не видел, говорит Дадаев. Он увидел его снова уже в Грозном. С 26 на 27 Шаванов ночевал на Веерной, но утром Дадаев его уже не видел.
— А чем занимался 27 февраля Анзор Губашев? — спрашивает прокурор.
— Анзор приезжал, уезжал, он с 2009 года жил в Москве, где-то работал. Я его видел в одиннадцатом часу, сказал, что машину неправильно поставил, вышел переставить.
Бывал ли Губашев на Веерной, 46, Заур Дадаев не помнит. Но вместе они там точно не ночевали, уверен он.
Львович спрашивает, говорил ли Губашев, что собирается улететь в Грозный 28 февраля. «Я его не видел в тот день, как он мог мне сказать?» — отвечает подсудимый. Где он был 27 числа, Анзор ему не рассказывал.
Адвокат Вадим Прохоров спрашивает про Беслана Шаванова, Дадаев рассказывает про «совместные спецоперации по ночам» и общем друге Сайхане, который подорвался, — он говорит, что потом они вместе с Шавановым участвовали в поимке ответственных за это боевиков.
— В каком подразделении служил Беслан Шаванов?
— Он в то время был прикомандирован к Грозненскому РОВД, а потом перевелся в нефтеполк.
— А кто командир этого полка?
— На тот момент был Шарип Делимханов. В этом полку три тысячи человек.
С чем был связан прилет Шаванова в Москву, Дадаев не может объяснить.
— Мне неизвестно, он говорил, что должен тоже прилететь в Москву на днях. Потом он сказал, что «просто у меня здесь дела, я должен встретиться и поговорить».
Последний раз Дадаев видел его уже в Грозном около 3 марта, «и то случайно». «Потом 7 марта в Лефортово я услышал, что его убили. Не подорвали, а убили», — говорит подсудимый.
— Вы когда в Грозный прилетели? — спрашивает прокурор.
— 1 марта.
— А почему приказ о вашем увольнении числится 28 февраля?
Дадаев отвечает, что документы об увольнении проходят через много инстанций, и в часть они пришли именно 28 февраля.
— Ваш отъезд 1 марта заранее планировался?
— Я с декабря месяца не был, во-вторых, мне сказали, что у тебя приказ 28 марта вышел, к тому же 8 марта, мать повидать, и раз Геремеев летел, почему бы не слетать за его счет.
— А что Геремеев все это время делал в Москве?
— Я вам скажу: спали, делали намаз, ездили в «Цинк» покушать и все.
— Вам известно происхождение этих 19 миллионов на покупку квартиры?
Дадаев говорит о том, что тот долго служил в органах, и что могли родные скинуться деньгами и купить квартиру, чтобы не снимать за 65 тысяч в месяц.
С Сулейманом Геремеевым он не знаком, говорит Дадаев, и не знает, откуда в квартире на Веерной карточки от его номера в «Президент-отеле». Но, по его словам, это неудивительно, потому что Руслан Геремеев постоянно бывал в этой гостинице.
— А вы тоже видели вот этот ролик с нецензурным высказыванием Немцова про Путина?
— Когда мне сказали, что Немцова убили, я сказал, что его же давно убили — я его спутал с Березовским. Я Немцова не знал вообще.
— В какой-нибудь из квартир бывал человек по имени Джабраиль?
— Я вам уже говорил, он мне знаком, но кто он такой, я не знаю. Приходил, бывает, ночевал.
Адвокат Ольга Михайлова просит пояснить, чем он занимался в Москве и на какие средства существовал.
— У меня зарплата была каждый месяц 105 тысяч, квартира была, машина была у нас, что мне еще нужно. После увольнения у меня были на карточке еще накоплены деньги, 350 что ли тысяч.
— Чем в Москве вы занимались эти два месяца?
— Я спал, вставал, с Геремеевым ездил в «Президент-отель», все остальное время в «Цинке» проводил, это недалеко от нас такой клуб-ресторан. Мне Геремеев сказал, что устроит в охрану к кому-то, но не успел.
— Зачем вы ездили с ним в «Президент-отель» и как часто?
— В неделю два-три раза, а зачем он ездил, я не знаю, я ездил с ним.
Почему Асланбек Хатаев тоже улетел в Грозный 28 февраля, он не знает, говорит Дадаев.
Адвокат потерпевших Ольга Михайлова напоминает про видео с подъезда на Веерной, 46, когда, по словам домработницы Исоевой, в подъезд входят Дадаев, Асланбек Хатаев, Анзор Губашев и Беслан Шаванов, и спрашивает, где они встретились и зачем. Дадаев отмечает, что в первых показаниях Исоева этого не говорила и только в суде — «потому что ей сказали» —назвала их имена.
— Что говорит Исоева, я этого не видел, со мной не было ни Губашева, ни Шаванова, — говорит он.
«Я заходил с Шамханом, Джабраилем, Геремеевым, Русиком», — утверждает он. Встретились они на Веерной, 3, где, по его словам, Геремеев сказал, что нет денег снимать эту квартиру и надо собрать вещи и прибраться.
— Когда вы решили, что вам надо улететь 1 марта?
— Когда Геремеев сказал, что улетает 1 марта, наверное это 28 февраля и было.
Билет купили в тот же день, когда прилетели в аэропорт, говорит он: «Мы сидели за столиком, а Русик пошел, билеты взял». «Я свои деньги, свой паспорт отдал Мухудинову», — говорит он.
19 января 2015 года в гостинице Radisson-Славянская он сопровождал Геремеева во время одной из его встреч, отвечает Дадаев на вопрос адвоката Михайловой.
— Что за встреча?
— По Немцову никакого разговора не было, это чисто по личной встрече.
— Известно ли вам, кто стрелял в Бориса Немцова?
— Если бы известно было, я бы поймал его сам.
Адвокат Садаханов спрашивает про Мухудинова, были ли у него причины и возможность организовать убийство Немцова. Дадаев говорит, что ему об этом ничего не известно. Где был Эскерханов 27 февраля, он тоже не знает.
Отвечая на вопросы адвокатов, Дадаев рассказывает, какие у него вещи были с собой, говорит, что ZAZ он не покупал, а свидетель Трапезин его оговаривает и неправильно описывает его паспорт. Бахаев задает несколько вопросов о своей причастности к преступлению. Подсудимый говорит, что ему об этом ничего не известно.
У сторон больше нет вопросов. Присяжных отпускают до 15:30.
У Марии Семененко ходатайство о том, чтобы показать присяжным показания, которые Дадаев давал во время следствия. Она просит зачитать протоколы без фраз, «связанных с пророком Муххамедом», поскольку сейчас обвинение придерживается версии об убийстве по найму, а не по мотиву религиозной ненависти к Немцову. Еще она просит показать присяжным заключение специалиста о том, сколько и как могут сохраняться на руках микрочастицы от продуктов выстрела.
Дадаев говорит, что не хочет, чтобы вырезались те моменты, где он говорит про Муххамеда: если уж зачитывать, то все. «Эти показания, которые у меня были выбиты. Если там написано про Обаму, пусть зачитывают про Обаму. Потому что нету даже мотива убийства, обвинение его не представляет! Присяжные думают, а за что они вообще убили этого человека?» — возмущается он. Дадаев говорит, что «они до сих пор в загадках» о том, из какого же оружия на самом деле был убит Немцов.
Дадаев снова рассказывает, что задержавшие говорили «давайте закопаем вас четверых вместе», что показания он давал по их требованию в обмен на то, что его друга Юсупова, с которым он был задержан, отпустят.
Судья долго выясняет, про какие именно из протоколов допросов говорит Дадаев. После долгих споров о протоколе проверки показаний на месте — она проходила под видеозапись, но когда к этому видео сделали протокол, Дадаев уже отказался от всех признаний и ничего не подписывал — судья Юрий Житников решил сначала сам прочесть эти протоколы. По просьбе судьи Семененко указывает, какие конкретно противоречия она видит в разных протоколах допросов. Судья продолжает читать их про себя, после чего говорит, что сначала нужно посмотреть видео допроса без присяжных, а затем решить вопрос о ходатайстве. После этого он объявляет перерыв.
У адвоката Шамсудина Цакаева ходатайство об исключении из числа доказательств протокола задержания Дадаева 7 марта, его допроса от этого же числа и видеозаписи допроса.
— Вы присаживайтесь, потом дочитаете, — говорит ему судья Житников, не дослушав.
— Как это? У меня тут еще ходатайство.
— Потом, потом.
Судья объясняет, что ходатайство не касается части тех протоколов, о которых просило гособвинение.
Судья спрашивает, все ли уже высказались по ходатайству прокурора Семененко. Тогда выступает адвокат Прохоров. Он говорит, что не против оглашения показаний, но согласен с тем, что их надо читать полностью.
В итоге Житников ходатайство удовлетворил частично — один из протоколов не будут читать, потому что нет противоречий, другие прочтут частично. Читать перед присяжными ответ специалистов на счет следов выстрелов на руках судья также не разрешает. Решение о том, показывать ли присяжным видео допроса Дадаева, судья вынесет после того, как сейчас сам посмотрит видео.
Адвокат Анна Бюрчиева снова говорит о том, что Семененко постоянно упоминает клуб Royal Arbat, связывая его с местом обнаружения ZAZ, тогда как на самом деле Эскерханов был в Duran Bar и просит затребовать видеозапись, подтверждающую это. «Я постоянно буду заявлять это ходатайство, каждый день, чтобы выяснить правду», — говорит она.
Судья отказывает.
В зал входят присяжные. Семененко говорит им, что сейчас зачитает протокол допроса Дадаева от 14 августа 2015 года. В протоколе его спрашивают, кто и во сколько управлял автомобилем Mercedes в день убийства Немцова. Дадаев говорит о том, как он сидел за рулем, когда ездили в «Цинк», потом машину ненадолго брали Абдурахман (так Дадаев называл Руслана Мухудинова) и Артур Геремеев.
«Абдурахман это водитель Руслана Геремеева, я его всегда так называл, — пояснял Дадаев. — Зарина называла его Русиком, остальные — Черным. Мы знакомы около трех лет, общаться начали уже в Москве».
Следователь просил его объяснить, каким образом, если он был днем в мечети, одновременно с этим автомобиль Mercedes был зафиксирован на Новом Арбате. Дадаев отвечает, что за временем не следил, возможно, за рулем был Абдурахман.
Теперь прокурор просит сидящего в аквариуме Дадаева объяснить, почему в протоколе он говорил, что с 11 до 21 часа он управлял автомобилем, а здесь сегодня говорил, что был дома с 16 часов. «И этим, и этим!» — Дадаев говорит, что верная информация скорее в протоколе от 14 августа, и путано пытается объяснить, почему так. «16 часов и 11 часов? Пять часов расхождение во времени не много ли?» — пожимает плечами Семененко.
Адвокат Цакаев просит его точно пояснить, во сколько в квартиру зашел Абдурахман и сказал, что в доме какая-то потасовка и полиция. Это было после 23 часов 27 февраля, говорит он. В это время он был дома на Веерной, 3. «Если о времени, я по времени намаза попутал», — говорит Дадаев.
Судья просит подняться Эскерханова, он спрашивает, где он был в ночь с 27 на 28 февраля.
— Вы пытаетесь крутить! Просто, уважаемые присяжные, посмотрите видео в интернете, все есть. Я был в Duran Bar.
— Почему вы дали показания о клубе Royal Arbat?
— Эти клубы все рядом, на меня такое давление было, я даже вспомнить не мог нормально, я даже сказать не могу, как меня сжигали там. Это факты! Вы не хотите звать Гурария, он бы все рассказал про клубы.
Судья говорит присяжным, что на сегодня он их отпускает до 11 часов 20 апреля.
Адвокат Цакаев теперь ходатайствует об исключении протоколов допроса Дадаева в связи с применением к нему насилия и недозволенных методов дознания. Он подробно перечисляет письма, заявления и другие документы по делу Дадаева и их противоречия.
В частности, он говорит, что уведомление о привлечении в качестве обвиняемого пришло в СИЗО от следователя Краснова утром 8 марта, тогда как суд арестовал Дадаева и остальных только вечером. Никаких подписей Дадаева на уведомлении нет. Перечислив еще несколько примеров нарушений, допущенных следствием, Цакаев просит вызвать в суд следователя Краснова, чтобы он дал все пояснения.
Дадаев говорит о детализациях и просит, чтобы присяжным показали все телефоны из дела, потому что их по ошибке приписали разным подсудымым. «Всех задержали, телефоны свалили в кучу, два дня попрессовали, и потом раскидали телефоны разным людям. В деле два телефона Рустама Юсупова вообще», — возмущается он.
Именно поэтому получилось, что в телефоне Губашева есть телефонные номера Геремеева и Мухудинова — хотя на самом деле это телефон Дадаева, говорит подсудимый. Он просит допросить в суде Юсупова, которого, по его словам, два дня держали вместе с ними и только тогда отпустили, когда Дадаев согласился дать показания. Судья просит защитников письменно оформить эти ходатайства Дадаева.
Адвокат Заурбек Садаханов говорит, что еще 7 марта с ним заключили соглашение родственники Дадаева, он пришел на проходную Следственного комитета с ордером, но дежурный следователь сказал ему, что Дадаев уже дает показания. «И именно первым я обнаружил, где они находятся», — добавляет он. А на следующий день родственники неожиданно сказали, что расторгают соглашение.
Дадаев снова говорит о допросе и о предоставленном ему адвокате, который ничем ему не помогал и просто «сидел испуганный в поту, как котенок».
Затем Житников читает протокол задержания Дадаева.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке