Павел Новиков закончил Московский государственный медико-стоматологический университет по специальности ортопедия и стоматология, до задержания занимался в основном подработками, жил с родителями, которым за 60 лет. Его задержали 29 октября: около семи утра к нему домой пришли с обыском, после чего увезли в Следственный комитет. На первом допросе он отказался давать показания; следователь, тем не менее, написал в протоколе, что задержанный вину признает. Позже Новиков объяснил, что подписал бумаги, не до конца понимая их суть.
30 октября Басманный суд арестовал Новикова на два месяца. Прямо в суде следователь Антон Рястос зачитал обвиняемому постановление о завершении следствия, которое продлилось, таким образом, чуть больше дня.
На первом заседании, которое прошло 18 ноября, прокурор зачитала обвинительное заключение. Согласно ему, Новиков применил неопасное насилие к полицейскому по фамилии Широкий в Столешниковом переулке. «[Подсудимый] с размаха нанес один удар по голове Широкого наполненной жидкостью пластиковой бутылкой», — читала на заседании гособвинитель. Сам Новиков сказал, что признает вину, после чего заседание перенесли из-за неявки потерпевшего.
Второе заседание должно было пройти 2 декабря, но его также перенесли: Новикова не доставили в суд из-за плохого самочувствия.
Заседание начинается с опозданием. Оно было запланировано на 14:00, но из-за сообщений о минировании суда людей эвакуировали из здания. Спустя полтора часа суд возобновил работу.
Новикова защищает адвокат правозащитной международной группы «Агора» Татьяна Молоканова. Сегодня у нее загипсована рука.
В зал завели Павла Новикова, он в шапке и пестрой толстовке. Журналисты просят приставов провести съемку.
После съемки пресс-секретарь выгоняет фотокорреспондентов из зала. Он полупустой, поддержать Новикова пришли двое его товарищей, все остальные — журналисты. Заходит судья Сизинцева и объявляет, что сегодня пришел потерпевший. Кроме того, произошла замена прокурора, но имя новой гособвинительницы судья не называет.
Сизинцева сразу начинает тараторить потерпевшему его права.
Павел Новиков и адвокат Татьяна Молоканова. Фото: Елизавета Пестова / «Медиазона»
Прокурор сразу предлагает начать допрос потерпевшего Алексея Широкого. Это блондин среднего роста с короткой стрижкой и красным лицом. Он деловито опирается на кафедру и рассказывает, что работает в ГУ МВД по Московской области в должности полицейского-кинолога.
— Подсудимый вам знаком? — спрашивает судья.
— На опознании, да, я его опознал.
— На 27 июля [был знаком]?
— Нет.
Оснований для оговора Новикова у него нет.
Допрос начинает прокурор.
Широкий говорит, что 27 июля он с коллегами был «в резерве». По рации им передали, чтобы они выдвигались взводами на Столешников переулок.
— Там было очень много народу. Они мешали, протестовали, шумели. Ну, большое скопление людей было. Поступил приказ от начальства пресекать несанкционированные действия. Мы встали в шеренгу и начали вытеснять толпу. Народу было много, шумели, выражались нецензурной бранью, — вспоминает Широкий. Он говорит, что полицейские с мегафонами просили протестующих разойтись.
— Вы находились в форменном обмундировании?
— Да-да. В форменном обмундировании, со всеми знаками отличия. Поскольку я кинолог, я отличался от других полицейских.
Широкий говорит, что полицейские вытесняли толпу и «задерживали одного гражданина». Мужчина упирался, а другие протестующие пытались его оттащить.
— Одной рукой я тянул [задержанного]. Когда вытаскивал [его] из толпы, мне последовал удар в голову. Ну, я был в шлеме, почувствовал удар. Второй удар попал по плечу, то есть я машинально подставил правую руку.
— Чем был удар нанесен?
— Я когда поднял голову, я увидел человека. Он был в синей футболке, лысый, в руках у него была бутылка. В третий раз когда он замахнулся, я поднял лицо. Он увидел, что я его заметил, и стал скрываться в толпу.
— Уточните, что за бутылка?
— Пластмассовая бутылка с какой-то жидкостью.
— Ваши действия какие были?
— Я не смог ничего сделать, я видел, что он убегает, а другой рукой держал человека.
Дальше гособвинительница расспрашивает Широкого про видеозапись, на которой зафиксирован инцидент. Потерпевший вспоминает, как опознал Новикова. Он подтверждает, что тот сидит на скамье подсудимых.
— Как вы полагаете, в связи с чем были нанесены удары?
— Ну, препятствовал, наверное, задержанию человека.
— Эти события в какое время происходили?
— Не могу точно обозначить. Не позже трех часов. Большая суета была и суматоха.
— Была у вас возможность отклониться от удара?
— Я не мог, так как задерживал гражданина, — объясняет Широкий.
Затем прокурор расспрашивает полицейского, согласно каким документам он был в Столешниковом переулке. Широкий перечисляет названия.
— Вы или ваши коллеги допускали действия провокационного характера по отношению к Новикову?
— Нет.
Вопросы задает адвокат Новикова Татьяна Молоканова. Она спрашивает, когда именно Широкий увидел Новикова. Тот отвечает, что увидел Новикова, когда тот замахивался на него уже в третий раз.
— В связи с чем вы задерживали того человека? — уточняет адвокат Молоканова.
— Там суета была, и этот гражданин пытался прорвать цепочку в нашу сторону. Мы начали его задерживать.
— Вы пояснили, что была видеосъемка. Вы знаете, кто ее проводил? Это была официальная съемка?
— У нас есть специальное отделение, где работают обученные люди.
— Вы претензии материального или морального характера к Новикову имеете?
— Нет.
— Как он должен быть наказан? Строго?
— Я претензий не имею, я простил его. Не строго, на усмотрение суда.
У Новикова вопросов нет.
Судья Сизинцева еще раз уточняет у Широкого, куда попал второй удар бутылкой — в область плеча, говорит полицейский.
— Причинили они вам боль? Почувствовали?
— Ну да, да, — уверенно отвечает Широкий.
Вопросов к нему больше нет. Широкий просит освободить его от участия в заседании, в прениях выступать он тоже не хочет. Все считают, что потерпевшего можно отпустить.
— Продолжаем, — говорит судья.
Потерпевший садится к прокурору за стол, чтобы заполнить какую-то бумагу. В зал приглашают свидетеля Дмитрия Филиппова — это мужчина в джинсах и темно-синей куртке.
— Вы снимите курточку, жарко, — просит его судья. Потерпевший кинолог Широкий в это время одевается и тихо уходит из зала.
Филиппов говорит, что тоже работает в ГУ МВД по Московской области, но в управлении по обеспечению общественного порядка. Судья быстро разъясняет ему права.
Свидетель утверждает, что Новиков знаком ему только по видеозаписи. Оснований для оговора нет, неприязненных отношений — тоже.
Допрос свидетеля начинает прокурор. По ее просьбе Филиппов рассказывает, как днем 27 июля он с коллегами «теснил митингующих». Сначала он путает название Столешникова переулка, называя его «Скоблянским».
— Мой коллега проводил задержание одного из активных. Видно, как на записи сквозь толпу пробирается мужчина, который умышленно нанес один удар по голове бутылкой.
— Как был нанесен удар?
— В шлем.
— Уточните по количеству ударов?
— Два. Первый в шлем, второй в руку по касательной.
— Бутылка что из себя представляла?
— Пластиковая, обычная, как минералка. Небольшая.
— Вы эти события видели только на видеозаписи, или сами там присутствовали?
— Сами события, когда Новиков наносил удар, я не видел. Только на видеозаписи.
Филиппов говорит, что был одет в обычную форму, а Широкий — в кинологическую, «пятнистую».
— Потерпевший вам указывал, физическая боль [у потерпевшего] была?
— Он почувствовал боль. А так ничего, не жаловался.
Вопросы свидетелю Филиппову задает адвокат Молоканова:
— Я правильно понимаю, что вы не видели, какие удары наносились Широкому?
— Нет. Там давка была.
— А кто вам видеозапись предоставлял?
— Следователь Следственного комитета.
— Подсудимый, у вас вопросы есть? — уточняет судья у Новикова.
— Никак нет, ваша честь, — чеканит подсудимый.
На уточняющий вопрос судьи свидетель Филиппов говорит, что 27 июля был рядом с потерпевшим Широким.
— Удар, вы сказали, Широкому пришелся по голове? На голове что было, вы говорили? — спрашивает судья.
— Да, защитный шлем.
Адвокат Молоканова задает еще один вопрос: как Филиппов узнал Широкого на видеозаписи. Тот отвечает, что опознал по телосложению и по кинологической форме, он «был такой один».
— На Столешниковом переулке один кинолог был?
— Насколько я помню, да. Там часть лица его видно, это он.
— Были ли другие кинологи?
— Нет, — неуверенно отвечает Филиппов.
Cудья Сизинцева просит Филиппова описать одежду Новикова — он был в синей футболке.
Вопросов к свидетелю больше нет. Филиппов уходит.
Прокурор предлагает исследовать материалы дела, поскольку больше никто из заявленных свидетелей не пришел. Гособвинительца бойко перечисляет документы.
Адвокат Молоканова интересуется возрастом статистов, которые участвовали в опознании Новикова — они 1977 и 1978 года рождения.
Прокурор прочитала один том обвинительного заключения, на этом у нее все. Судья предлагает объявить перерыв. Возражений ни у кого нет. Перерыв 15 минут.
После перерыва доказательства представляет защита. Адвокат Татьяна Молоканова предлагает допросить Новикова. Судья Сизицнева зачитывает ему права.
— Признаете себя виновным? — уточняет судья.
— Да.
— Расскажите по обстоятельствам дела, — просит адвокат Молоканова.
Новиков начинает говорить, что около полудня 27 июля в Столешниковом переулке было много людей, а он довольно узкий. Полицейские стали «рассекать» толпу, а сзади стояла цепочка [бойцов ОМОН и полицейских], которая не давала людям выйти. Всего, вместе с силовиками, было около 300 человек, отмечает он.
— ОМОН очень хорошо экипирован, по последнему слову. Шлемы, латы, чего там только не было. Стоит группа студентов, среди них много девушек. Они решили изобразить из себя я не знаю кого, они сцепились и пытались толпу ОМОНа остановить. Что у них в голове было, я не знаю. Я, кстати, был абсолютно трезвый, пью только с родителями или на даче.
У меня была бутылка «бонаквы». У меня произошла вспышка гнева… Даже в СИЗО мне люди говорят, что бывает такое амбивалентное состояние. Я в этом состоянии аффекта вскочил в толпу, — говорит Новиков и объясняет, что «сконцентрировался» на силовике, который «выцеплял человека из толпы». Этот сотрудник вызвал у Новикова «гнев», поэтому он и ударил его бутылкой.
— Я понял тщетность своих попыток, я понимаю, что там происходит что-то неадекватное… Для меня это, на самом деле, достаточно специфично. Там была давка людей, — заканчивает подсудимый.
У Молокановой больше вопросов нет.
Прокурор еще раз уточняет, признает ли Новиков вину, и спрашивает про третий удар.
— Что вы пытались замахнуться, не помните?
— Не помню.
Затем она расспрашивает про образ жизни Новикова. Он живет с родителями-пенсионерами, отец подрабатывает. Сам Новиков в прошлом году закончил институт, недавно устроился на работу, но пока неофициально. «У меня был испытательный срок», — говорит он.
Потом Новиков добавляет, что помогает родителям, потому что «мы люди русские, все помогаем друг другу».
— Сейчас у меня очень ухудшилось состояние психики, я последние 15 суток не сплю. Сейчас я попал в клинический корпус Бутырки, мне колют какими-то шприцами, я еле доползаю до кровати, — рассказывает Новиков.
— Как вы относитесь к случившемуся? — спрашивает прокурор.
— Негативно. То, что я увидел в СИЗО… это наказание с лихвой.
Судья задает уточняющие вопросы. Ее интересует количество людей в Столешниковом переулке. Новиков поправляется, что силовиков было около 300, а протестующих — около 200.
— Вы себя на видео узнали?
— Да, да.
— Инвалидностей нет у вас, или у родителей?
— У мамы тяжелое заболевание с коленями, артроз.
Затем судья интересуется, с кем еще живет Новиков. Он говорит, что только с родителями, но есть старшая сестра с ребенком, у нее своя семья. Новиков отмечает, что старается проводить время с племянником.
Потом Новиков уточняет, что получил профессию зубного техника, и рассуждает, что эта профессия занимает много времени.
— Мне жаль, что я сейчас теряю время.
— Не поступили бы так, [если бы могли вернуть время]?
— Нет. Мне уже рассказали в местах, где я был, что я не прав.
— Раскаиваетесь?
— Да, полностью.
Прокурор спрашивает, готов ли Новиков принести извинения.
— Я приношу Широкому искренние извинения в связи с моим неадекватным поступком в отношении его здоровья.
Допрос обвиняемого закончен.
Адвокат Молоканова просит приобщить несколько документов, связанных с семьей Павла Новикова. Судья приобщает их, в том числе справку о состоянии здоровья матери обвиняемого Марьяны Рябченко. На этом у защиты все.
Стороны переходят к дополнениям. Прокурор просит огласить постановление о признании какого-то диска вещественным доказательством. Дополнений больше нет.
— Мы готовы перейти к прениям сторон?
— Да, — говорят одновременно защитница и прокурор.
— Готовы.
Новиков говорит, что свою позицию озвучит в последнем слове.
Встает гособвинительница и очень быстро начинает перечислять обстоятельства дела. Показания потерпевшего и свидетеля полностью согласуются, говорит она. Все доказательства допустимые, получены законно.
— Я полагаю, что вина полностью доказана, — читает прокурор с листка.
Далее она говорит, что нужно учитывать, что это преступление средней тяжести, никаких отрицательных характеристик на Новикова нет. Кроме того, он поддерживает своих родителей, а также признал вину.
— С учетом общественной опасности, дерзости характера действий, полагаю [необходимым] назначить наказание в виде лишения свободы. Прошу признать Новикова виновным и назначить наказание в виде трех лет лишения свободы в колонии общего режима.
Выступает адвокат Молоканова. Она отмечает, что не будет акцентировать внимание на обстоятельствах дела, так как Новиков признал вину. Защитница говорит, что раньше он никогда не привлекался даже к административной ответственности.
У матери Новикова, продолжает она, есть серьезные заболевания, из-за чего женщина не пришла поддержать сына в суд. Во время перерыва пришел отец подсудимого.
Молоканова подчеркивает, что наказание в виде трех лет лишения свободы излишне, так как у потерпевшего нет претензий к Новикову. Она перечисляет, какие могут быть более мягкие санкции.
— Я полагаю, что с учетом характеристики… Кроме того, он раскаялся и принес извинения потерпевшему. Прошу суд не назначать самый строгий вид наказания, — говорит она и добавляет, что просит выбрать «минимальное» наказание, например, штраф.
Павел Новиков выступает с последним словом.
— У меня монолог, он такой небольшой, минут на семь-восемь.
— Пожалуйста, — говорит судья.
— Я дорожу безопасностью своих близких. События последних недель показали мне, как важно отвечать за свои действия. Мои защитники отмечали многочисленные нарушения… Скорее всего, они правы, но я считаю, что надо следовать истине. Я оказался в Столешниковом переулке 27 июля и наблюдал происходящее, — начинает читать Новиков.
Читает он очень быстро, речь записана у него в тетрадке. Далее Новиков повторяет, что приносит извинения полицейскому Широкому.
— Я хочу донести свою историю наказания, которое я испытал еще до суда, — рассказывает Новиков. Он говорит об обыске, задержании и длительных следственных действиях. — Я провел 12 часов без еды, воды, помощи адвоката.
Речь Новикова становится эмоциональной, он повышает голос. По словам подсудимого, он очень волновался за своих родных, и просит у них за это прощения. Новиков очень подробно описывает, что происходило в первые часы после задержания.
Затем он переходит к содержанию в СИЗО, рассказывает про камеру-карантин, где один из заключенных вскрыл себе вены. В камере, куда его впоследствии перевели, не было мусорного ведра, чайника, кипятильника, в туалете не было света. Новиков обращает внимание, что требовал у сотрудников СИЗО эти вещи, но им было все равно. Из-за стресса у мужчины начались проблемы со сном, но снотворное он получил только два раза. Также подсудимый отмечает, что его очень удручало отсутствие книг и возможности посетить храм, а переписку с семьей вести было сложно.
Новиков продолжает, что смог выдержать это только благодаря поддержке других заключенных.
— Я тут чуть-чуть религию стал читать, душу отвести, а то вообще прям край, — громко говорит он, и цитирует что-то из «Екклесиаста».
— Что-то еще желаете сказать? — спрашивает судья.
— Да нет, все, спасибо, — отвечает мужчина.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке