На первом заседании допросили двух экспертов, которые проверяли видео обвиняемого Егора Жукова. Первый свидетель, эксперт криминалистического центра Следственного комитета Кирилл Хмелевский, только скачал с YouTube все 132 видео из «Блога Жукова» и в течение 12 часов нарезал их на скриншоты. Второй свидетель, сотрудник института криминалистики Центра специальной техники ФСБ Александр Коршиков, уже проанализировал ролики и нашел в четырех из них признаки экстремизма.
В частности, претензии эксперта вызвали отсылки молодого человека к книге американского политолога Джина Шарпа о 198 методах ненасильственной борьбы. Из всего списка Коршиков и его коллега выделили отказ от уплаты налогов, изготовление фальшивых документов, препятствия работе учреждений, мятеж и изготовление фальшивых денег, которые «лингвистически» подпадают под определения статей российского уголовного кодекса. По его словам, если юноша говорит про «любые формы протеста», то он не исключает их насильственную форму.
Суд удовлетворил отвод двух независимых экспертов, которых для участия в процессе пригласила защита Жукова. Одна из них, доктор филологических наук Нина Добрушина, усомнилась в компетенции Коршикова и обещала доказать свою точку зрения, но судья посчитала ее недостаточно компетентной и заинтересованной в исходе дела.
В конце заседания в суде посмотрели все четыре видео, которые стали причиной возбуждения уголовного дела. «Единственный способ поменять власть в России — это мирное ненасильственное гражданское сопротивление», — настаивает Жуков в одном из них.
В зал заходит судья Ухналева, которая открывает заседание. Она начинает задавать Жукову вопросы.
Сначала судья спрашивает, какие предметы молодой человек изучает в университете. Жуков перечисляет: политическая история, политическая философия, экономика, статистика — в целом, «широкий спектр как гуманитарных, так и математических направлений».
Также судью интересует, кто те женщины, о которых Жуков говорил в видео. Это Эрика Ченовет и Мария Стефан, исследовательницы ненасильственного протеста.
После ответов Жукова слово берет адвокат Соловьев, который зачитывает заключение, составленное по просьбе защиты экспертом Юлией Сафоновой. По ее мнению, в роликах Жукова действительно есть побуждения к неким действиям, однако они не сопряжены с насилием.
— Прошу прощения, мы сейчас обсуждаем ходатайство? — перебивает прокурор.
— Опыт показал, что мы сейчас больше времени потратим на препирание, — одергивает его судья.
После этого адвокат Соловьев продолжает. Дочитав заключение эксперта, он подает ходатайство о приобщении документа к материалам дела.
Судья задает уточняющий вопрос: где и кем Сафонова работала и работает, у нее указан стаж работы 40 лет. Соловьев не может назвать все места ее работы, но точно знает, что работала в Экспертном центре при министерстве юстиции.
Затем судья спрашивает, какой экспертный стаж у специалиста. Адвокат Новиков в ответ на это заявляет ходатайство, чтобы привлечь саму Сафонову к процессу и задать ей все необходимые вопросы; он поднимается и зовет ее в зал.
В зал заходит Юлия Сафонова, она представляется и говорит, что сейчас ведет радиопередачу по договору с одной из радиостанций. В целом, сейчас она пенсионерка, но иногда выполняет какие-то работы по экспертизе и пишет научные работы.
Прокурор задает Сафоновой вопросы первым. Он уточняет, что было объектом экспертной работы Сафоновой; она отвечает, что исследовала четыре видео Егора Жукова — те же записи, в которых нашли признаки экстремизма.
— Скажите пожалуйста, вас предупреждали об уголовной ответственности? — интересуется прокурор Морозов.
— Нет, конечно, это же заключение эксперта, какая уголовная ответственность.
Далее Сафонова рассказывает, что работала экспертом при Минюсте на протяжении нескольких периодов с 1991 года. После этого она работала в центре при департаменте по противодействию коррупции Москвы до 2016 года. В этом году она также работала полгода по специальности, когда ее пригласили.
Адвокат Новиков заявляет ходатайство:
— Поскольку я вижу, что представители гособвинения хотят заявить отвод...
— Ну за нас-то не надо говорить, — отвечает ему прокурор Морозов.
— Буду рад ошибаться, — говорит Новиков. Он просит судью разъяснить, устраивает ли ее тот комплект документов, который предоставила Сафонова. Эксперт говорит, что только что прилетела с конференции, и у нее с собой только паспорт, в коридоре стоит чемодан, но на компьютере у нее есть нотариально заверенные копии своих документов.
Судья отвечает, что специалиста предупредили об ответственности о даче ложных показаний, после этого она подтвердила, что копии сняты с подлинных документов. У суда нет причин сомневаться в подлинности документов.
Тем не менее прокурор Морозов заявляет отвод специалисту. Адвокат Новиков говорит, что, в таком случае защита будет просить о перерыве, чтобы специалист смог предоставить оригиналы документов.
Ухналева дважды разъясняет, что у нее нет оснований сомневаться в подлинности документов, но прокурор все равно настаивает на своем ходатайстве. Судья уходит принимать решение.
Адвокат Новиков частично зачитывает из первого тома дела постановление Пресненского районного суда Москвы об аресте Жукова. Затем он читает ходатайство об изменении меры пресечения на домашний арест, постановление о переводе под домашний арест, постановление о частичном прекращении уголовного преследования.
Затем Новиков переходит к исследованию доказательств из третьего тома. Из него адвокат зачитывает рапорт сотрудника московского Центра «Э», который докладывал начальству, что дома у «активного участника» протестных акций Жукова есть важные для следствия предметы, которые «в ближайшее время могут быть уничтожены». Поэтому, писал полицейский, дома у Жукова необходимо провести повторный обыск. Руководитель следственной группы по «московскому делу» Габдулин с его аргументами согласился и разрешил обыск.
Адвокат Новиков читает постановление суда о производстве обыска, постановление Мосгорсуда, отклонившего апелляцию на это решение. Следом идет протокол обыска от 31 августа. Во время него изъяли рубашку Zara Man, диск, флешку, фигурку трех керамических лягушек, штатив, либертарианский флаг.
Следом Новиков описывает фототаблицу, на которой запечатлены изъятые у Жукова предметы, затем к делу приложена справка об инвалидности бабушки Жукова — именно она была дома, когда следователи пришли с повторным обыском.
Следующий документ — еще один отказ удовлетворить жалобу защиты, которая просила признать незаконным обыск дома у Жукова. Далее — отказ защите в отводе следователя Габдулина.
Адвокат Новиков продолжает читать документы. Он зачитывает еще несколько отказов в удовлетворении ходатайств защиты. Следом он перечисляет характеризующие материалы из дела, среди них есть ходатайства с просьбой отпустить Жукова под личное поручительство. За подсудимого поручились 57 человек.
Теперь Новиков зачитывает постановление о проведении комплексной судебной экспертизы за подписью следователя Габдулина. В нем указано, что Жуков выкладывал в своем блоге видео, носящие «агитационный характер». Из-за этого у следствия возникла необходимость «установления наличия призывов к массовым беспорядкам» в роликах, а также призывов к «насильственному свержению конституционного строя».
Адвокат Новиков читает еще несколько ходатайств защиты и отказов в их удовлетворении.
— Мне прерваться? — спрашивает защитник у судьи.
— Почему? — не понимает Ухналева.
— Не знаю, мне показалось, что что-то не так, боюсь вызвать неудовлетворение суда.
Новиков просит посмотреть видео «От диктатуры к демократии» от 18 июля 2019 года со второй минуты и видео «Как у Армении получилось?» от 25 апреля 2018 года. Видео включают.
Жуков объясняет: в этих видео есть ссылки на видеоролик «Мирная революция возможна», который вошел в уголовное дело. Эксперт ФСБ Коршиков ранее объяснял, что объединил три ролика Жукова в единый объект в том числе и потому, что в одном из них стояла ссылка на видео «Мирная революция возможна». Новиков и Жуков говорят, что в двух видео, которые сейчас продемонстрировала защита, тоже есть гиперссылки на видео «Мирная революция возможна»; может быть, их тоже нужно считать единым объектом с теми тремя видео?
Следом адвокат Новиков оглашает характеризующие материалы. Он начинает с информации о том, что 7 мая 2017 года Жукова привлекали к административной отвественности по статье 19.3 КоАП, далее идет справка от нарколога и от участкового. Судья напоминает, что нужно озвучить данные, что Жукова ранее не привлекали к уголовной ответственности.
Защита хочет пригласить еще одного эксперта, ведущего научного сотрудника Института русского языка имени Виноградова Ирину Левонтину.
Новиков просит Левонтину рассказать о своем опыте. Та говорит, что больше 30 лет занимается лингвистикой, ее основаная работа — составление словарей. Более 20 лет она занимается судебной лингвистикой, за это время успела принять участие в разработке методик для экспертиз по преступлениям экстремистской направленности. Никаких неприязненных отношений к эксперту Коршикову у нее нет, Жукова она лично не знает.
Левонтина говорит, что очень часто выступает в судах — недавно выступала на заседании по «Новому величию», ездила в Петрозаводск к Юрию Дмитриеву. Кроме того, Левонтина писала для «Новой газеты» отзыв на экспертизу Коршикова.
Первым вопросы задает прокурор. Он просит Левонтину рассказать, как давно она знакома с Коршиковым. Та отвечает, что знает его очень давно, так как они участвовали в совместном лингвистическом проекте.
— Вы с ним общение поддерживаете?
— Нет.
— Вы когда последний раз виделись?
— Лет 10 назад.
Далее прокурор интересуется, откуда у специалиста оказался скан заключения Коршикова. Та отвечает, что ей его передали сотрудники «Новой газеты».
— То есть, заказчиком была «Новая газета»?
— Наводящий вопрос, — вмешивается адвокат Мусаев.
— Не заказчиком. «Новая газета» просто обратилась к нам и спросила, не хотим ли мы высказать свое мнение по поводу заключения, — отвечает Левонтина.
Судья спрашивает, проводила ли Левонтина экспертизы по просьбе правоохранительных органов. Та говорит, что делала их давно, а сейчас, в основном, по запросу адвокатов. Это связано с тем, что у ее института есть технические сложности, чтобы принять запросы на такие экспертизы [от силовиков].
— Нет заявлений? — подсказывает судья гособвинению.
Прокурор Морозов встает и в очередной раз говорит, что специалист не предоставила достаточного количества документов, чтобы судить о ее квалификации. Он просит ее отвести. Адвокат Мусаев возражает: в УПК нет такого основания для отвода специалиста.
Адвокат Новиков ходатайствует о том, чтобы дали высказаться самой Левонтиной. Она отвечает, что она много раз участвовала в заседаниях, что она написала несколько книг.
— Это просто удивительно, такого мне в судах еще не говорили — что у меня недостаточно компетенций, — возмущается она.
Судья уходит в совещательную комнату принимать решение об отводе.
Судья Ухналева возвращается из совещательной комнаты и удовлетворяет отвод эксперта Левонтиной.
У адвоката Новикова еще одно ходатайство. Он просит приобщить заключение специалистов ВШЭ, заключение «группы РАН» и заключение эксперта ГЛЭДИС Трофимовой.
— Исследование Коршикова, может быть, соответствует методикам ФСБ, но мы эти методики не знаем, — говорит Новиков. По его мнению, заключение Коршикова не соответствует лингвистике, раз он говорит, что для определения значения слова «протест» он пользуется телевизором, а не словарями. Жуков и остальные защитники поддерживают ходатайство Новикова.
Изучив экспертизы, прокурор возражает против их приобщения. Суд становится на сторону обвинения и заключает, что все три экспертизы — это не экспертизы, а рецензии на заключение специалиста ФСБ Коршикова.
У адвоката Новикова еще одно ходатайство — он просит вызвать на допрос следователей Габдулина, Северилова, Семенова и Суродина. Защитник обращает внимание на то, что в постановлении о проведении экспертизы Габдулин писал, что Жукова обвиняют в участии в массовых беспорядках, но «предлагал эксперту найти в видео Жукова что-то еще». Он хочет задать вопросы по этому поводу.
Прокурор Морозов ожидаемо против — он говорит, что, по его мнению, никаких нарушений следователи не допустили.
Судья Ухналева отказывает и в этом ходатайстве, объясняя, что следователь вправе не объяснять ни суду, ни защите, чем он руководствовался, когда принимал то или иное решение.
Новиков поднимает вопрос о назначении повторной лингвистической экспертизы. Он напоминает, как Коршиков описывал свой способ проведения экспертизы — «открываю Уголовный кодекс и ищу сходства». При этом, подчеркивает Новиков, эксперт сказал, что не давал правовой оценки текстам.
Новиков также обращает внимание, что гособвинение заявило отвод всем вызванным экспертам: «Никакой другой лингвистики, кроме Коршикова, вам не предоставили».
В это время в суде объявляют эвакуацию, всех просят покинуть здание.
С часовым опозданием слушателей и журналистов запускают в суд. Корреспондентка «Медиазоны» передает, что на входе в здание образовалась огромная очередь и давка.
В зале Оксимирон рассказывает Егору Жукову, как узнал о его деле. Затем рэпер знакомится с сотрудником ФСИН Димой, который доставляет Жукова из-под домашнего ареста в суд. Мирон показывает ему свою фотографию с Жуковым, они жмут друг другу руки, знакомясь.
Судья Ухналева возобновляет обсуждение ходатайства о проведении дополнительной лингвистической экспертизы. Адвокаты Мусаев и Соловьев, а также сам Жуков поддерживают эту просьбу.
Прокурор Морозов снова против: говорит, что эксперт ФСБ Коршиков в суде все свои выводы подтвердил, предоставил документы о своей компетенции, не доверять его выводам никаких оснований нет. Его коллега, помощник прокурора Исхаков, кратко поддерживает эту позицию. Судья уходит на вынесение решения.
Судья возвращается и читает решение: она считает, что необходимости получать дополнительные доказательства для уголовного дела нет, и отклоняет ходатайство.
Скоро стороны перейдут к прениям, это предлагает сделать адвокат Новиков. Пока что защита дочитывает последние материалы — характеристику на Жукова от проректора ВШЭ Касамары.
Касамара пишет, что Жуков поступил во ВШЭ без экзаменов как призер всероссийской олимпиады школьников по обществознанию. Он участвовал в олимпиадах и по другим предметам — например, по праву и журналистике. Обладает широкой эрудицией, часто обогащает дискуссию своими нетипичными вопросами и суждениями. Часто обращался после лекций и семинаров к преподавателям с вопросами. Не был за три года замечен ни в одном конфликте, характеризуется исключительно положительно.
Стороны переходят к прениям, первым встает прокурор Исхаков. Обвинитель считает, что вина Жукова полностью доказана, студент действительно совершил призывы к экстремизму. Совокупность исследованных достоверных доказательств дает основания прийти к выводу о виновности Жукова. Хотя студент не признал вину, она доказана в первую очередь его показаниями, считает прокурор — Жуков сам сказал, что видео из материалов дела действительно записал и опубликовал он, записывал ролики у себя дома, текст и сценарий писал сам.
Кроме того, Исхаков говорит, что экспертизы показали, что на записи действительно звучит голос Жукова. Во время обысков у него забрали фотоаппарат, макбук, либертарианский флаг и фигурку трех лягушек. Следствие установило, что во всех четырех видео на фоне висит флаг, а на столе стоит фигурка лягушек. Это говорит о том, что видео действительно сняты дома у Жукова, да и он сам этого не отрицает, говорит обвинитель.
Свою речь прокурор Искахов завершает тем, что напоминает: все видео Жукова находятся в открытом доступе, а значит его призывы к экстремизму носят публичных характер.
Теперь встает его коллега Морозов. Он говорит, что в видео Жукова про акцию 7 октября содержится призыв к захвату власти, а в остальных трех видео содержится призыв к самосожжению, отказу от уплаты налогов, мятежу и препятствованию работы государственных учреждений.
Следом прокурор подчеркивает, что эксперт ФСБ Коршиков, который проводил экспертизу видео, полностью компетентен. Вопросы, поставленные перед экспертами, соответствуют закону, а все доводы защиты о незаконности экспертизы необоснованны, говорит он.
Морозов просит учесть обстоятельства совершения преступления и положительные данные о личности — Жуков студент ВШЭ, не привлекался к уголовной ответственности, просит учесть состояние здоровья родственников. Он требует приговорить Егора Жукова к четырем годам колонии реального срока и взять под стражу в зале суда. Кроме того, ему требуют запретить пользоваться интернетом (на какой точно временной промежуток, слышно не было).
Теперь в прениях выступает защита.
Адвокат Мусаев начинает с того, что процесс не был состязательным — защите отказали во многих ходатайствах. Он выразил надежду, что судья установит справедливость и вынесет оправдательный приговор.
Затем адвокат пересказывает суть обвинения и определения экстремисткой деятельности. Он подчеркивает, что из всего того, что вменяют Жукову, действительно экстремистским действием считаются только призыв к насильственному изменению основ конституционного строя. Все остальное — мятеж, отказ от уплаты налогов, препятствование работе учреждений — не попадает под это понятие.
Адвокат говорит, что из выступлений Егора Жукова, из его политического дискурса следует, что его полностью устраивает действующий конституционный строй. По словам Мусаева, Жуков лишь высказывал претензии к действующей власти, так как она, по его мнению, как раз и нарушает Конституцию. Поэтому, считает Егор, власть необходимо менять, объясняет адвокат.
— Слишком много неправды сказано о Егоре в этом процессе, о его убеждения и о его действиях, — говорит Мусаев. По его мнению, ни с лингвистической, ни с правовой точки зрения Жуков не совершал ни одного преступления.
Адвокат Мусаев продолжает. Он говорит, что сегодня в суде спросили самого Егора Жукова, испытывает ли он ненависть или вражду к своим политическим оппонентам: «Кто еще, как ни сам Егор Жуков, может об этом сказать?». Егор ответил, что воспринимает их исключительно как оппонентов, критикует их, но не испытывает никакой вражды и ненависти. Иногда Егор выражается резко и грубо, это такая стилистика видео, она выражает негодование оратора, считает Мусаев.
— Я допускаю, что людям противоположных с Егором взглядов может быть неприятно то, что он говорит, может быть неприятна выбранная им лексика. <...> Но, ваша честь, Егору Жукову предъявлено обвинение не в оскорблении власти, а в притянутом за уши экстремизме, — говорит защитник.
По его мнению, представители власти «выше всей этой суеты» и вряд ли бы вообще одобрили уголовное преследование юноши.
По мнению адвоката Мусаева, в материалах дела нет ни одного доказательства, говорящего о том, что Жуков призывал к насильственному свержению конституционного строя — «это бездоказательное утверждение следователя, им же вымышленное», настаивает защитник.
Мусаев цитирует ролик Егора, который говорит, что «единственный способ поменять власть в России — это мирное ненасильственное гражданское сопротивление», а также «я не устану повторять, власть в России можно сменить только мирным путем, мирный протест в два раза эффективнее насильственного».
— Нам всем должно быть понятно: да, он считает необходимым бороться с действующей властью, но он же считает необходимым делать это исключительно мирным путем, — говорит защитник. — Утверждать после этого, что он призывает к насильственному свержению конституционного строя, к мятежу, значит прямо противоречить фактам, установленным в судебном заседании, значит извращать правду.
Мусаев переходит к показаниям эксперта ФСБ Коршикова.
— Несмотря на то, что мы тут говорили об эксперте Коршикове, он не так-то уж и плох. Я надеюсь, мне сейчас в спину ничего не прилетит от господина [адвоката] Новикова.
Мусаев напоминает, что эксперт прямо сказал: «Да, Жуков призывал к любым формам протеста, под которыми в том числе можно понимать насильственный протест». При этом на уточняющий вопрос эксперт ответил, что Жуков прямо не призывал к насилию.
Адвокат Мусаев предлагает представить ситуацию: какой-то министр призвал «жестко бороться с коррупцией». «Значит ли это, что он призывал к убийству? Конечно, нет», — рассуждает защитник.
По мнению Мусаева, все обвинение строится за домыслах.
— Но следователь — не художник. Нельзя строить обвинение на предположении о том, что мог иметь в виду человек, — подчеркивает Мусаев. — И, вообще, ваша честь, Егор Жуков — отличный парень, у него светлая голова и доброе сердце. Только бы вы не позволили какому-нибудь следователю испортить ему жизнь.
Нельзя называть белое черным, что, вероятно, перекочует в приговор. Нельзя таким образом исправлять Егора Жукова. Если мы упрячем этого парня за решетку, это будет дикая социальная несправедливость. Я прошу Егора Жукова оправдать, — заканчивает Мусаев.
Слушатели долго аплодируют, приставы не делают им замечаний.
Теперь адвокат Соловьев. Он обещает быть более кратким.
— Политическая мотивированность обвинения была ясна еще с первого дня, со 2 августа 2019 года, — начинает он.
Соловьев напоминает, что после задержания на Егора оказывали давление, предлагали в обмен на ложные показания домашний арест. Несмотря на это, он не стал оговаривать себя.
— Потом был долгий месяц ареста, во время которого мы судорожно пытались понять, в чем же конкретно Егора обвиняют, — говорит защитник.
Ничего ясно так и не стало, продолжает Соловьев. Вскоре Жукову предъявили новое обвинение. И, что адвокату кажется наиболее абсурдным, с ужесточенным обвинением Жукову смягчили меру пресечения — его перевели под домашний арест, когда вменяли две статьи УК; в то время, как арестовывали его по одной. Все это, по мнению Соловьева, говорит только об одном: «Уголовный закон трактуется так, как это удобно следствию, исходя из текущей политической повестки». «Апогеем» этого адвокат называет ситуацию с ознакомлением с материалами уголовного дела, когда защите дали только три часа.
Адвокат Соловьев напоминает, что основное доказательство по делу — это экспертиза специалиста ФСБ Коршикова, который не имеет ученой степени в области лингвистики или филологии. Он произвольно трактует понятия и пишет о мотивах «политической ненависти или вражды» в действиях Егора, не видя различия между ненавистью или враждой, хотя Верховный суд обязывает четко их разграничивать, объясняет адвокат.
Кроме того, продолжает Соловьев, эксперт говорил, что определение слова «протест» он брал не из словарей, а из «современного политического дискурса». Что это за дискурс — он пояснить не смог.
По мнению Соловьева, фразу Егора «делайте все, что возможно», эксперт совершенно вольно трактует, отрываясь от контекста, да и вообще все его выводы строятся на «выдуманных концепциях и вольных трактованиях».
Подводя итог, Соловьев повторяет: Егор Жуков не экстремист. Он отмечает, что гособвинители при представлении своих доказательств не захотели смотреть видео Жукова: «Наверное, это потому, что то, о чем он говорит в этих роликах, не имеет никакого отношения к экстремизму».
— Критика действующей власти — да, критика Навального и его штаба — да, — говорит Соловьев. — Все остальное — выдуманное обвинение. <...> Мне бы хотелось, чтобы обвинение не совсем воспринимало данный процесс как состязание, хотя он, конечно, состязательный. Здесь это речь о жизни и судьбе человека.
Свою речь защитник завершает такой фразой: «Я прошу, ваша честь, Жукова Егора Сергеевича, моего подзащитного и моего друга, оправдать за отсутствием состава преступления».
Адвокат Новиков встает и начинает с того, что просит вернуть Егору технику, которую у него забрали при обыске, и которая не стала доказательством по уголовному делу. Затем он переходит к основной части:
— Я полагаю невозможным обсуждать доказательства по делу Егора Жукова вот с такой серьезностью, это создает иллюзию нормальности. Иллюзия нормальности — это то, за что сейчас продолжает держаться следствие.
Дело о «массовых беспорядках», продолжает Новиков, не было нормальным с самого начала, а нынешнее дело Жукова выросло именно из него, поэтому о нем сегодня и стоит поговорить
— Первое. К Жукову пришли домой, как у нас это принято, ночью на 2 августа, — вспоминает Новиков.
Затем Егора повезли в СК. Пока целый месяц он проходил обвиняемым по делу о «массовых беспорядках», в отношении Егора и других обвиняемых «действовали с невероятным цинизмом и беспардонностью».
Новиков говорит, что обо всем, что касается доказанности и причастности, пишется [в материалах дела] «с таким гранитным пафосом, такой железный Феликс с холодным сердцем».
— Что пишут про Жукова? Он «изобличен» в массовых беспорядках, может скрыться и так далее. Эти формулировки кочуют из документа в документ до сих пор, — говорит адвокат.
Адвокат Новиков говорит о «московском деле» и об обвинениях Жукова в массовых беспорядках. Он напоминает, что в рамках следствия по событиям 27 июля Жуков обвинялся по второй части — в участии. То есть, подчеркивает Новиков, следователь Габдулин должен был изучать, что Жуков конкретно делал на акции 27 июля.
Делу о массовых беспорядках придавали колоссальное значение, некоторые документы подписаны лично главой Следственного комитета Александром Бастрыкиным, замечает адвокат. Новиков сравнивает: на расследование теракта в Беслане бросили более 60 следователей, а в «московском деле» на его пике было уже до 90 следователей.
Новиков рассуждает о том, почему же против Жукова в итоге прекратили дело о «массовых беспорядках». Он связывает это с «грандиозным скандалом» — уже после первого заседания стало понятно, что на видео из материалов дела не Жуков, а совершенно другой человек.
— Кто-то принял решение, что в отношении Жукова статья о массовых беспорядках приниматься не будет. Я уверен, что Габдулин об этом знал уже 22 августа.
Именно поэтому, считает Новиков, следователь Габдулин в итоге решил проверить видео Жукова на экстремизм и поставил перед экспертом такие вопросы.
Теперь Новиков обращается к экспертизе Коршикова. Он снова вспоминает, что эксперт, по его же словам, сравнивал слова в роликах Жукова со статьями УК.
— Здесь пять разных пунктов, и он пять раз не попал. Он читал уголовный кодекс как любитель, мы же, юристы, учимся этому кто пять, а кто — шесть лет, — говорит Новиков.
Адвокат напоминает, как он дискутировал с экспертом по этому поводу. Например, при обсуждении пункта «мятеж» Коршиков говорил, что это соотносится со статье УК «вооруженный мятеж». При этом ответить на вопрос, что же такое признак вооруженности, эксперт не смог.
— Лингвист этого не понимает, и, хуже всего, он не понимает, что это выходит за пределы его компетенции, — считает адвокат.
Новиков напоминает, что о пункте «препятствование работе учреждений» Коршиков сказал, что соотнес его со статьей УК о воспрепятствовании работе избирательных комиссий. При этом на вопрос о том, что такое учреждение, Коршиков ответить не смог. Видимо, говорит Новиков, в его представлении учреждение — это «контора». Однако с точки зрения закона избирательные комиссии не являются учреждениями.
— Ни одного из этих пунктов нет в таком виде, в каком их описал Коршиков. Они не имеют такого смысла, он промазал пять раз из пяти, — повторяет адвокат.
Новиков вспоминает, что в самом начале своего выступления он обещал похвалить Коршикова: «Он сам верит в то, что говорит. Это его значительным образом отличает от других людей, которые работали в этом деле».
По мнению Новикова, Коршиков сам себя считает «крепким ремесленником»: «Я не увидел здесь злостного негодяя, торговца наукой».
Новиков обращает внимание, что кроме Жукова дело о «массовых беспорядках» одновременно прекратили еще против четырех человек. Это, по мнению защиты, говорит о согласованности действий следователей.
Повторный обыск в квартире Жукова провели «циничным образом», считает Новиков — его начали именно в тот момент, когда два защитника Егора зашли к нему в ИВС и не могли присутствовать на следственных действиях.
В рапорте говорилось, что обыск необходим, так как в квартире Жукова есть важные для дела о массовых беспорядках предметы, документы и ценности, которые планируют уничтожить.
— Мы знаем, что это было: это был пресловутый штатив, голубая рубашка, которая лежала в шкафу, и пресловутые лягушки.
Новиков говорит, что к тому моменту следователи еще не могли знать, в каких именно видео Егора найдут экстремизм, а найдут его только в четырех записях из девяти. Но почему-то следователи изъяли только те предметы, которые относятся к тем самым четырем записям, недоумевает Новиков.
— Для меня очевидно: была негласная взаимосвязь между экспертами и следователями, следователи имели доступ к информации, к которой не могли иметь доступ. Габдулин понимал, что несет в суд липу, так как нет никаких предметов, которые могут укрываться, — говорит Новиков.
Ни в сентябре, ни в октябре не было полноценных следственных действий — Егор лишь два раза давал показания и знакомился с процессуальными документами, напоминает Новиков.
— Вишенка на торте, финишная ленточка, — продолжает Новиков. — Нас в первые три часа, когда мы начали знакомиться с делом, объявили злостными нарушителями, которые затягивают ознакомление.
«Московское дело», продолжает Новиков, «было стартапом» для следователей, чтобы выслужиться перед начальством. Они, по мнению защитника, не руководствовались желанием раскрыть какое-то преступление, а просто выполняли задание начальства.
— Здесь масса молодых людей, вы видели, что творится на входе. Им всем интересно дело Жукова. Они все, в основном, студенты, юристы, — продолжает выступление Новиков. — У молодых людей, конечно, может возникнуть ненависть к конституционному строю, назовите как хотите. Но если вы воспитаете в этих ребятах презрение к себе, это будет уже хуже.
Новиков говорит, что у суда есть прекрасная возможность сделать первый шаг к подлинному уважению к суду. Он напоминает судье, что она рассматривает резонансное дело: «Пожалуйста, вот вам шанс отличиться».
Новиков напоминает: в начале процесса защиту обвиняли в том, что она работает на публику. Он понимает, что все его слова не найдут никакого отражения в приговоре.
— Я доволен возможностью сказать в суде то, что я считаю правильным и важным, — завершает адвокат свою речь. Зал снова долго аплодирует, пристав в итоге говорит: «Ну хватит, хватит».
Егор говорит, что выступит в последнем слове, а пока только благодарит своих «блестящих защитников».
У помощника прокурора Исхакова есть реплики. Он снова настаивает, что обвинительное заключение составлено в соответствии с законом, а утверждение о том, что о насилии речь в видео Жукова нет, не соответствует действительности. По мнению гособвинителя, Жуков делит протест на насильственный и ненасильственный и отрицает выборы как конституционный способ смены власти. Цель видео Жукова — смена власти; в своих обращениях он описывает множество вариантов, как можно это осуществить.
Исхаков не согласен с мнением, что эксперт пытался давать правовую квалификацию слова Жукова. Он говорит, что наверняка не все слушатели в зале юристы, но это не значит, что для них слова «кража» или «мятеж» не будут ассоциироваться с преступлениями. Исхаков говорит, что доводы защиты носят «предположительный» характер и не нашли подтверждения в материалах дела.
Теперь с репликой встает защитник Мусаев. Он напоминает, что, по версии обвинения, Жуков считает, что «мирные способы протеста хороши только в тех случаях, когда силы слабы». Мусаев говорит, что категорически с этим не согласен — он смотрел те же видео, что и гособвинитель, но услышал там обратное: Жуков против любого насилия, считает его неэффективным.
Затем, продолжает Мусаев, никто не отрицал, что Жуков произносил фразу о том, что власть в стране никогда не поменяется на выборах. Но это не значит, что он призывал к насилию. Кроме того, говорит адвокат, гособвинители говорили, что в словах Жукова есть признаки призывов к преступлению. При этом представители прокуратуры ссылались на позицию эксперта, но упрекали защиту за слова, что эксперт слишком много на себя берет, давая словам правовую квалификацию. Прокуратура настаивала, что это никакая не правовая, а лингвистическая квалификация.
— Вас самих-то не тошнит от слов «лингвистическая квалификация»? — задается вопросом Мусаев.
Коллега Мусаева Соловьев кратко добавляет, что реплика гособвинения о том, что Жуков негативно относится к выборам, несостоятельна — ведь Егор сам собирался участвовать в выборах и собирал подписи в поддержку своей кандидатуры.
Теперь с последним словом выступает сам Егор Жуков.
— Все, что я хочу сказать, имеет прямое отношение к процессу, я правда не отниму у суда много времени, — начинает подсудимый. — Все, что происходит сейчас, посвящено словам и его значениям. Мы пытались доказать, что я не являюсь экстремистом.
Жуков говорит, что хочет рассказать о мотивах своей деятельности.
— Российское государство позиционирует себя как защитник традиционных ценностей. Ваша честь, мне кажется, это даже хорошо, потому что христианские ценности — это про ответственность. Во-вторых, это любовь. Возлюби ближнего своего как себя самого. Общество, построенное на такой любви, есть общество наиболее сильное.
Жуков считает, что прежде чем говорить об ответственности, необходимо понять, что из себя представляет этика ответственного человека. Он напоминает о социальной несправедливости в России: деньги сосредоточены «наверху», и их оттуда никак не достать.
— Мирон Федоров, не раз приходивший на мои заседания, однажды очень верно заметил: у нас алкоголь стоит дешевле, чем учебники. Именно поэтому между ответственностью и безответственностью люди всегда выбирают второе, — заключает Жуков.
Следом он переходит к разговору о любви и доверии и говорит, что «собираться больше двух на улице нельзя», напоминает о законе об «иностранных агентах».
— Мы уже давно расчеловечены. Как объяснить такое варварское отношение? — вопрошает Жуков.
Жуков говорит, что самодержавие норовит сломать жизнь любому, кто хочет помочь своей родине.
— Гражданам пришлось выучить, что инициатива наказуема. Выучив это, они начали постепенно исчезать. По статистике Росстата, Россия постепенно исчезает. За статистикой людей не видно — так увидьте! — восклицает студент.
Жуков говорит, что мотивы его деятельности ясны: он хочет видеть в своих согражданах ответственность и любовь.
— Это еще одна причина, почему я не мог призывать к насилию — оно развязывает руки и ведет к безответственности, — подчеркивает подсудимый. Он говорит, что смотрит вперед и видит счастливую Россию.
— В конце концов, чем страшнее мое будущее, тем шире улыбка, с которой я смотрю в его сторону, — завершает он свою речь.
В зале раздаются аплодисменты. Судья Ухналева объявляет, что приговор по делу Жукова она вынесет в пятницу, 6 декабря в 10:00.
Последнее слово Егора Жукова целиком, без сокращений.
Сперва, ваша честь, подчеркну — все, что я планирую сказать, имеет прямое отношение к данному процессу. Надеюсь на вашу благосклонность, на то, что вы мне позволите произнести все то, что мне хочется произнести. Я правда не отниму много времени.
Судебное разбирательство, которое происходит сейчас, посвящено в первую очередь словам и их значению. Мы обсуждали конкретные фразы, нюансы формулировок, способы толкования. Надеюсь, что мы смогли доказать уважаемому суду, что я не являюсь экстремистом — как с точки зрения лингвистики, так и с точки зрения здравого смысла. Но сейчас я хочу затронуть вещь более фундаментальную, чем смысл слов — я хочу рассказать про мотивы своей деятельности — благо, эксперт также про них высказался. Мотивы подлинные и глубинные — те, что заставляют меня заниматься политикой. Мотивы, следуя которым я, в том числе, и записывал видео для канала «Блог Жукова».
Вот с чего я хочу начать. Российское государство сегодня позиционирует себя как последний защитник традиционных ценностей. Много внимания уделяется институту семьи и патриотизму. А ключевой традиционной ценностью называют христианскую веру. Ваша честь, и мне кажется, может быть, что это даже хорошо, потому что христианская этика, действительно, включает в себя две ценности, которые мне близки. Во-первых, это ответственность. В основе христианства лежит история про человека, который решился взвалить страдания всего мира на свои плечи, история про человека, который взял на себя ответственность в максимально возможном смысле этого слова. По сути, центральная идея всей христианской религии — идея личной ответственности. Во-вторых, любовь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Это — главная фраза христианской религии. Любовь есть доверие, сострадание, гуманизм, взаимопомощь и забота. Общество, построенное на такой любви, есть общество сильное — пожалуй, наиболее сильное из всех в принципе возможных. Для того, чтобы понять мотивы моей деятельности, достаточно всего лишь взглянуть на то, как нынешнее российское государство, гордо выставляющее себя защитником христианских, а значит, и этих ценностей, на самом деле их защищает.
Перед разговором об ответственности сперва надо ответить на вопрос, что из себя представляет этика ответственного человека, какие слова он произносит себе в течение жизни. Мне кажется, такие: «Помни, весь твой путь будет наполнен трудностями подчас невыносимыми, все твои близкие умрут, все твои планы нарушатся, тебя будут обманывать и бросать, и ты никуда не убежишь от смерти. Жизнь — это страдания. Смирись с этим. Но, смирившись с этим, смирившись с неизбежностью страдания, все равно взвали свой крест на плечи и следуй за своей мечтой. Потому что иначе все станет только хуже. Стань примером. Стань тем, на кого можно положиться. Не подчиняйся деспотам, борись за свободу тела и духа и строй страну, в которой твои дети смогут стать счастливыми».
Разве такому нас учат? Разве такую этику усваивают дети в школах? Разве таких героев мы чествуем? Нет. Существующая в стране обстановка уничтожает любые возможности для человеческого процветания. 10% наиболее обеспеченных россиян сосредоточили в своих руках 90% благосостояния страны. Среди них, конечно, есть весьма достойные граждане, но основная их часть, вернее, основная часть благосостояния, получена не честным трудом на благо людей, а банальной коррупцией.
Наше общество разделено на два уровня непроницаемым барьером. Все деньги сконцентрированы сверху, и их оттуда никто не отдаст. Снизу же, без преувеличения, осталась лишь безысходность. Понимая, что рассчитывать им не на что, что как бы они ни старались, ни себе, ни своей семье они принести счастья не смогут, русские мужчины либо вымещают всю злость на своих женах, либо спиваются, либо вешаются. Россия — первая страна в мире по количеству мужских самоубийств на 100 тысяч человек. В результате треть всех семей в России — это матери-одиночки с детьми. Потому так хочется спросить: традиционный институт семьи защищаем?
Мирон Федоров, не раз приходивший на мои заседания, очень верно в свое время заметил: у нас алкоголь дешевле, чем учебники. Государство создает все условия для того, чтобы между ответственностью и безответственностью россиянин всегда выбирал второе.
А теперь — про любовь. Любовь невозможна без доверия. А настоящее доверие зарождается во время совместной деятельности. Во-первых, совместная деятельность — редкое явление в стране, где не развита ответственность. Во-вторых, если совместная деятельность все-таки где-то проявляется, она тут же начинает восприниматься охранителями как угроза. И неважно, чем ты занимаешься — помогаешь ли заключенным, выступаешь ли за права человека, охраняешь ли природу. Рано или поздно тебя настигнет или статус «иностранного агента», либо тебя просто так закроют. Государство ясно дает понять: ребята, разбредитесь по своим норкам и друг с другом не взаимодействуйте. Собираться друг с другом больше двух на улице нельзя — посадим за митинг. Работать вместе по социально полезной повестке нельзя — дадим статус «иностранного агента». Откуда в такой среде взяться доверию и, в итоге, любви? Не романтической, а гуманистической любви человека к человеку.
Единственная социальная политика, которую последовательно проводит российское государство — это разобщение. Так государство расчеловечивает нас в глазах друг друга; в его глазах мы уже давно расчеловечены. Как иначе объяснить такое варварское отношение к людям с его стороны? Отношение, которое каждый раз подчеркивается избиениями дубинками, пытками в колониях, игнорированием эпидемии ВИЧ, закрытием школ и больниц и так далее.
Давайте взглянем на себя в зеркало — кем мы стали, позволив сотворить с собой такое. Мы стали нацией, разучившейся брать на себя ответственность. Мы стали нацией, разучившейся любить.
Более двухсот лет назад Александр Радищев, проезжая между Петербургом и Москвой, писал: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала. Обратил взоры мои во внутренность мою — и узрел, что бедствия человека происходят от человека». Где сегодня подобные люди? Люди, чья душа так же остро болит за происходящее в родном Отечестве. Почему их почти не осталось? А все дело в том, что на поверку оказывается, что единственный традиционный институт, который подлинно чтит и укрепляет нынешнее российское государство, — это самодержавие. Самодержавие, которое норовит сломать жизнь любому, кто искренне хочет добра своей родине, кто не стесняется любить и брать на себя ответственность.
В результате гражданам нашей многострадальной пришлось выучить, что инициатива наказуема, что начальство всегда право просто потому, что оно начальство, что счастье здесь, может быть, и возможно — но только не для них. Выучив это, они начали постепенно исчезать. По статистике Росстата, Россия постепенно исчезает со средней скоростью минус 400 тысяч человек в год. За статистикой не видно людей — так увидьте же их. Это спивающиеся от бессилия, это замерзающие в непрогретых больницах, это убитые кем-то, это убитые самими собой люди — такие же, как мы с вами.
Наверное, к этому моменту мотивы моей деятельности стали ясны. Я действительно желаю видеть в своих гражданах два этих качества — ответственность и любовь. Ответственность за себя, за тех, кто рядом, за всю страну. Любовь к слабому, к ближнему, к человечеству. Это мое желание — еще одна причина, ваша честь, почему я не мог призывать к насилию. Насилие развязывает руки, ведет к безнаказанности, а, значит и к безответственности. Ровно так же насилие не ведет к любви.
И все же, несмотря на все преграды, я ни на секунду не сомневаюсь, что мое желание исполнится. Я смотрю вперед, за горизонт годов, и вижу Россию, наполненную ответственными и любящими людьми. Это будет по-настоящему счастливое место. Пусть каждый себе представит такую Россию. И пусть этот образ руководит вами и вашей деятельностью так же, как он руководит мной.
В заключение скажу следующее. Если сегодня суд все же примет решение, что эти слова сейчас произносит действительно опасный преступник, ближайшие годы моей жизни будут наполнены лишениями и невзгодами. Но я смотрю на ребят, с которыми меня свело «московское дело» — на Костю Котова, на Самариддина Раджабова — и вижу улыбки на их лицах. Леша Миняйло и Даня Конон в минуты нашего недолгого общения в СИЗО никогда не позволяли себе жаловаться на жизнь. Я постараюсь последовать их примеру. Я постараюсь радоваться тому, что мне выпал этот шанс — пройти испытание во имя близких мне ценностей. В конце концов, ваша честь, чем страшнее мое будущее, тем шире улыбка, с которой я смотрю в его сторону. Спасибо.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке