2 февраля Симоновский районный суд удовлетворил ходатайство ФСИН о замене трех с половиной лет условного срока, вынесенного в отношении Навального по делу «Ив Роше», на реальный. С учетом отбытого политику осталось сидеть в колонии два года и восемь месяцев. Свою просьбу о замене срока ФСИН обосновала тем, что, по мнению ведомства, Навальный во время испытательного срока допустил больше 50 нарушений — например, не приходил отмечаться. После заседания в Москве и Петербурге прошли акции протеста. ЕСПЧ уже потребовал освободить политика.
Уже после вынесения этого решения Бабушкинский районный суд стал рассматривать уголовное дело, возбужденное в отношении Навального по статье 128.1 УК (клевета) еще в июне прошлого года. Поводом для возбуждения дела послужил комментарий политика под роликом о голосовании за поправки в Конституцию, в котором он назвал его героев «голубчиками», «продажными холуями», «предателями» и «людьми без совести». Помимо Артемия Лебедева, Ивана Охлобыстина и других знаменитостей, в съемках этого ролика участвовал и 94-летний ветеран Игнат Артеменко. Именно его и признали потерпевшим. «Медиазона» вела онлайны со всех заседаний по этому делу.
Заседание началось. Судья Мосгорсуда Дмитрий Балашов спрашивает, есть ли у сторон отводы.
— Нет, почему в Бабушкинском суде мы это делаем?-- отвечает вопросом Навальный.
— В ваших интересах, чтобы адвокаты по городу не ездили.
— Ааа, в моих интересах! Спасибо! — иронизирует политик.
Судья, тем не менее, настаивает, что Навальному так будет лучше. «Еще лучше было бы, если бы вы меня освободили. Я слышал, там решение суда имеется такое», — добавляет он, имея ввиду опубликованное 17 февраля решение ЕСПЧ о немедленном освобождении политика.
Судья призывает всех соблюдать регламент, чтобы можно было «спокойно рассмотреть это дело, во всем разобраться».
Обсуждается ходатайство о съемке. При этом на адвоката Вадима Кобзева направлен фотоаппарат пресс-службы суда, установленный на штативе.
Прокурор возражает против съемки. Навальный выступает за допуск тележурналистов. Он говорит, что перед прошлым заседанием ему тоже обещали обеспечить видеозапись заседания, но этого не случилось. «Видео моего выступления нет вообще», — сетует он. Адвокат Вадим Кобзев поддерживает доверителя. «Камера меня снимает, она меня фиксирует, — замечает он. — Я так понимаю, выступление нас, адвокатов, в Симоновском суде, не было записано».
— Мы не понимаем, ведется ли видеозапись силами Мосгорсуда, — говорит адвокат.
— Я уже сказал, ведется аудиозапись, видео будет снято только после решения, — отвечает судья.
— Тогда у меня просьба развернуть девайс.
Пресс-секретарь суда отворачивает фотоаппарат на штативе от Кобзева. Судья предлагает Навальному сесть. Он отвечает, что с шести утра сидел. Ходатайство о съемке судья отклоняет.
Адвокат Ольга Михайлова подает ходатайство о применении обеспечительной меры — освобождения Навального.
В ходатайстве говорится про ратификацию конвенции по правам человека. Адвокат читает ее статьи. Михайлова говорит, что обратилась в ЕСПЧ 20 января в связи с тем, что жизни и здоровью Навального угрожает опасность, пока он находится под полным контролем российских властей; вспоминает ухудшение его состояния в спецприемнике и отравление. Адвокат подчеркивает: Навальный представил конкретные имена отравителей и доказательства.
Михайлова цитирует решение ЕСПЧ об освобождении, в котором говорится, что его неисполнение может повлечь нарушение конвенции, которое будет рассматриваться как воспрепятствование эффективному исполнению решения суда.
«Тем не менее до настоящего времени решение ЕСПЧ властями не выполнено, а Навальный из-под стражи не освобожден», — констатирует Михайлова и дальше говорит про международные обязательства России.
Судья уточняет, кому адресовано обращение.
— Оно адресовано мне, — отвечает Михайлова.
— Нет, в целом
— Мне, как стороне. Точно так же уполномоченный при президенте получил такой же документ. Обеспечительные меры выполняются мгновенно, — уточняет она.
Наконец, Михайлова отвечает судье, что решение обращено к государству, а исполнить его должен сам судья.
«Даже уже в переделанной Конституции остался пункт о том, что решение Европейского суда имеет первоочередное значение. Я смотрю, [тут] даже место свободное есть!» — говорит Навальный, окидывая взглядом лавки в зале.
Прокурор Екатерина Фролова возражает, замечая, что некоторым приходится ждать решений ЕСПЧ по несколько лет, а Навальный получил его слишком быстро. Судья говорит, что ходатайство будет принято во внимание при вынесении итогового решения.
Судья пересказывает фабулу дела, приговор и решение Симоновского суда о замене наказания, жалобы адвокатов. Те указывали на нарушения международного права начиная с 2017 года. Они говорили, что Навальный уведомлял инспекцию о лечении в Берлине и подчеркивали, что испытательный срок к моменту подачи жалобы ФСИН уже истек.
Учитывая отравление Навального и отказ в возбуждении уголовного дела, уточняли защитники, есть основания опасаться за жизнь оппозиционера. Кроме того, Навальный своевременно отмечался в инспекции, хоть и в другие дни.
Прокурор Фролова же, продолжает судья, возражала против удовлетворения ходатайства. «Содержание жалоб сторонам известны, по возможности призываю стороны быть в своих выступлениях лаконичными, краткими, чтобы не затягивать», — просит судья и дает слово Навальному.
«Ну хорошо, ваша честь, тогда сейчас скажу, в прениях буду поменьше говорить. Я, безусловно, поддерживаю доводы, и даже не буду говорить про такую вещь, как решение суда, на которое никто не обращает внимание, как и на то, что меня пытались отравить. Ну, ерунда какая-то. Потом я поговорил с чуваком, который ездил стирать мои трусы», — говорит он.
Дальше Навальный говорит, что решение о замене наказания на реальный срок можно было бы рассмотреть только если бы он скрывался. «Более менее весь мир знал, где я нахожусь. Наш разговор с прокуратурой, с инспекцией — странный. Вот сейчас самая модная вещь — тикток, там есть такой шаблон: «А все уже, все, надо было раньше». Я сам такое записывал. Вот у нас так же: мне говорят, все уже. А я говорю — а мы же уведомили. А прокуратура говорит — а раньше надо было».
Оппозиционер предлагает подумать про «идеального человека», который после аварии попал в больницу, а потом ему врач сказал проходить реабилитацию, и представить, как такой идеальный человек напишет в инспекцию письмо о том, что он проходит реабилитацию, и после этого придет домой, а затем проходит финальное обследование. «После этого этот чувак берет билет и едет домой. Я купил билет, поехал домой, и мне говорят — ты скрывался. Я говорю, да нет, а мне говорят — да раньше надо было».
«Если б я скрывался, я б не стоял в этом прекрасном аквариуме», — стучит Навальный по стеклу. Он настаивает, что его адвокаты направляли все необходимые документы. «Говорят, должен был какие-то справки… Ну какие справки, что со мной сегодня физиотерапевт делает что-то?» — продолжает он.
Оппозиционер говорит, что, к счастью, реабилитировался он быстро, вернулся домой и никогда не скрывался. На этом он заканчивает выступление.
Адвокат Кобзев поддерживает Навального и недоумевает по поводу решения Симоновского суда. «Говорится, что учитывает данные о личности, а какие именно — непонятно», — сетует. Он говорит, что суд также не зачел срок домашнего ареста за период между решением суда и вступлением в силу — около двух месяцев.
Адвокат Михайлова подчеркивает: Навальный не скрывался, получив «тяжелейшее отравление». В материалах дела есть справки об амбулаторном лечении, говорит она, а у инспекции ФСИН был даже берлинский адрес оппозиционера, по которому Симоновский суд направлял документы. Она напоминает, что ЕСПЧ установил нарушения в решении по делу «Ив Роше», и использовать его теперь — незаконно.
Выступает прокурор Фролова. Она говорит, что жалобы не подлежат удовлетворению. Фролова пересказывает нормы закона о замене условного срока на реальный при нарушении условий: если осужденный скрывается или не отмечается в инспекции. Она напоминает, что суд продлевал оппозиционеру испытательный срок на год, а затем переходит к справке из «Шарите» об амбулаторном лечении. В этот период, по ее словам, инспекция приостановила надзор за Навальным. Прокурор возвращается к старому доводу о том, что период реабилитации Навального российские власти не считают лечением и полагают, что он в это время скрывался. Доводы защиты она называет надуманными.
Далее она переходит к решению по делу «Ив Роше». Фролова напоминает, что Верховный суд не нашел в нем нарушений, поэтому нет оснований оценивать деятельность братьев Навальных как законную предпринимательскую.
Судья говорит, что сам истребовал сведения из УИС и получил их. Он исследует эти материалы.
«Информация вкратце о том, что при постановлении приговора мера пресечения в виде домашнего ареста оставлена без изменения, — начинает судья. — Второй документ — собственно сообщение УИС, филиал номер 15, где стоит на учете Навальный. Она информирует подразделение розыска территориального УФСИН Москвы».
Документы передаются адвокатам, затем прокурору.
На этом судебное следствие завершается, стороны переходят к прениям.
Первым выступает Навальный. «Так это все странно. Вот судили меня по этому делу в 2014 году. Потерпевшие были в зале суда и говорили, прям под протокол судье, что не нанес Навальный никакого ущерба. А судья им на это говорит, что следствию лучше известно, нанес или не нанес. А потом было решение ЕСПЧ, что дело сфабриковано, а теперь есть решение, что меня нужно освободить. А меня все судят и судят, и это выглядит очень странно», — лишь говорит он.
Кобзев тоже говорит про странные события, случившиеся в последние три дня до Нового года: власти молчали, а после того, как Навальный анонсировал возвращение в Россию, активизировалась ФСИН, розыск, СК завел новое уголовное дело, а мировой судья, у которого было дело о клевете, «вдруг неожиданно, не имея никаких документов, отменяет постановление о том, что следствие приостановлено — установил, видимо телевизор посмотрел, что Навальный выздоровел, и решил дело возобновить». «Нельзя никак объяснить кроме как тем, что всем этим органам сказал один другой большой орган», — догадывается защитник.
Михайлова коротко поддерживает коллегу.
Выступает Фролова. Она укоряет защиту в том, что та «уклонялась от обсуждения фактов». Прокурор настаивает, что Навальный десятки раз нарушал правила отмечания в инспекции, только через два месяца после выписки из клиники направил в УИС уведомление, где говорилось про амбулаторное лечение, за которое ему никто и не предъявляет претензий.
Прокурор продолжает повторять тезисы о том, что Навальный постоянно скрывался от контроля ФСИН. Фролова считает, что Навальный пытается декларировать «право на исключительность, право быть выше закона»: так, он должен был являться на регистрацию, когда скажет УИС, а не когда ему удобно. Она перечисляет даты, когда Навальный должен был явиться на регистрацию — еще до отравления — но не явился.
«Все доводы защиты относительно периода после выписки из Шарите сводятся к тому, что это ФСИН должна была искать осужденного», — говорит Фролова. Период реабилитации, говорит прокурор, она не может «считать фактом» — в медицинском журнале Lancet говорилось лишь о выписке в связи с выздоровлением — но фактами можно считать то, что он сам дал знать о себе: перечисляет даты и события, как «прогулка с сыном», «интервью известному блогеру», и так далее.
«Где, по мнению осужденного УИС должна была его зарегистрировать? В лесу? На водопаде? У озера? Осужденный нагло бросил вызов закону!» — продолжает она.
При этом Фролова просит зачесть в срок отбытого период с 30 декабря 2014 года по 18 февраля 2015 года, то есть от приговора до вступления его в силу. На этом она заканчивает выступление.
Навальный выступает с последним словом.
— Так часто я выступаю с последним словом! Сейчас наше закончится, а потом — по другому делу. Наверное, если кто-то захочет издать мои последние слова, то получится довольно толстая книжка. Наверное, в этом есть своеобразный сигнал, который посылает мне власть и владелец замечательного дворца Владимир Путин. Он как жонглер или фокусник говорит: смотри, мы можем эту судебную систему вертеть на любой части тела, вот прямо так. Но мне кажется, что такая их бравада — вижу это не я один, а и обычные люди, которые смотрят на это, и на них это тяжелое впечатление производит. Каждый думает, а если я столкнусь с судебной системой, какие шансы у меня добиться [справедливости]?
Тем не менее, последнее слово! Я уже не знаю, о чем говорить. Хотите, поговорю о боге? Выкручу ручку пафоса на максимум. Я верующий человек. Это служит поводом для насмешек в ФБК. В основном люди атеисты, я сам таким был когда-то. Но все становится гораздо проще. Я меньше раздумываю, меньше дилемм в моей жизни. Ну, есть книжка, в которой более-менее четко написано, что нужно делать. Не всегда легко следовать этой книжке, но, в общем-то, я стараюсь, поэтому мне легче заниматься политикой, чем другим в России. И тут мне пишет человек: «Навальный, а чего тебе все пишут "терпи"? Ты же в интервью говорил, что в Бога веришь, а сказано ведь, блаженны алчущие правды, ибо они насытятся».
Отлично — именно эту заповедь я воспринимал как инструкцию к деятельности.
— Не очень наслаждаюсь тем местом, где я нахожусь, и тем не менее не испытываю никаких сожалений от того, что я вернулся, потому что я все сделал правильно, я испытываю удовлетворение — в сложный момент я делал как положено по инструкции, и заповедь не предал. Важная вещь: для современного человека эта заповедь — блаженные, алчущие, — звучит напыщенно и странновато, честно говоря, а люди, полагающиеся на них, кажутся странными. Сумасшедшие странные люди, сидят со всклокоченными волосами в камере и пытаются себя подбодрить чем-то, потому что больше они никому не нужны. И вся наша власть пытается сказать таким людям — ты одинок. Важно сначала запугать, а потом доказать, что ты один. Ну, потому что мы же нормальные люди, ну какие заповеди, Господи? И вот это про одиночество — очень важно, про это сказал один из замечательных философов — Полумна Лавгуд, помните такая в «Гарри Поттере»? Важно не чувствовать себя одиноким, потому что на месте Волан-де-морта я бы очень хотела, чтобы ты чувствовал себя одиноким.
Навальный:
— Конвой в тюрьме — нормальные ребята, но со мной не разговаривают. Видимо, им запретили. Но я совершенно не чувствую себя одиноким, потому что эта конструкция про блаженных кажется экзотической, странноватой, но на самом деле это главная политическая идея, которая сейчас есть в России. Какой самый популярный лозунг в России. В чем сила? Правильно, в правде — это повторяют все, это и есть то же самое про блаженство, просто сжатое, без «ибо», и вся страна повторяет, что сила в правде, за кем правда, тот и победит. И несмотря на то, что страна наша сейчас построена на несправедливости — мы постоянно сталкиваемся с несправедливостью, худший вид — вооруженная несправедливость — но одновременно миллионы людей хотят добиться правды, и рано или поздно они ее добьются, насытятся. Всем очевидно: ну есть нищие люди, можно сколько угодно говорить про уровень жизни, но есть правда и против нее не попрешь, и рано или поздно люди, которые хотят правды, добьются. И важная вещь которую я вам хочу сказать, и прокурору — важно не бояться людей, которые добиваются правды.
Навальный:
— Кто-то опасается — революция, будут потрясения. Но подумайте сами, как хороша была бы жизнь без постоянного вранья, этой лжи. Это восхитительно — подумайте сами, работать судье без телефонного права, большая зарплата, ты классный судья, ты рассказываешь детям и внукам. Классно было бы быть прокурором в состязательной системе, который ведет тонкую юридическую игру. И я не верю, что люди хотят стать полицейскими, чтобы рассказывать, как классно они раскроили на митинге кому-то голову.
— Никаких плюсов от вранья нет, — продолжает Навальный. — Нету школьников с горящими глазами, которые говорят — я пойду в ФСБ, чтобы намазывать трусы оппозиционера ядом. Другой выдающийся философ современности по имени Рик Санчез сказал: «Жизнь — значит риск всегда и во всем. А иначе ты просто вялая кучка беспорядочно собранных молекул, которые плывут по течению Вселенной».
Навальный говорит, что каждое второе письмо ему заканчивается словами: «Россия будет свободной».
— Это классный лозунг, но я постоянно думаю, чего-то мне не хватает. Я хочу конечно, это необходимо, но не достаточно, это не может являться целью само по себе. Я хочу чтобы Россия была богатой, чтобы национальные богатства справедливей распределялись, все получали долю нефтегазового пирога, — объясняет он. Политик рассуждает о качественном здравоохранении, образовании, европейских зарплатах.
— Хотел бы чтобы много других вещей случилось в нашей стране. Нужно бороться не только с тем, что Россия несвободна, а и по другим направлениям несчастна, — продолжает он. — Русскую литературу откройте, одни описания несчастья и страдания. Россия должна быть счастливой, Россия будет счастливой.
На этом Навальный завершает свое выступления. Судья уходит в совещательную комнату.
Журналистов пустили в зал. Зашли и операторы телеканалов, чтобы снять, как судья читает решение. «Телеканал "Дождь", ну что вас там отжали на задние ряды, толкайте всех остальных локтями!» — шутит Навальный, пока тележурналисты выстраиваются за перегородкой напротив аквариума.
— Мне очень понравилось выступление [прокурора]! «Сфотографировался в лесу, на пробежке, с сыном»! — смеется он.
Судья заходит в зал.
В начале прошлого заседания в Бабушкинском суде по делу о клевете (статья 128.1 УК) прокурор Екатерина Фролова попросила судью Веру Акимову направить на проверку в Следственный комитет материалы по новому заявлению потерпевшего 94-летнего ветерана Игната Артеменко. В чем суть заявления, не уточнялось. Также прокурор ходатайствовала о проверке «оскорбительных высказываний» Навального в ее адрес и адрес судьи. Решение по этим ходатайствам судья озвучит во время приговора.
Затем стороны процесса перешли к прениям. Первой выступала сторона обвинения. Прокурор прочитала торжественную речь, из которой следует, что государство заступилось за ветерана в знак благодарности за его подвиги. По мнению гособвинителя, в словах Навального про «холуев» и «предателей» содержалась клевета и политик знал, на кого наговаривает, так как Артеменко был представлен в ролике RT. Прокурор сочла, что эксперт стороны защиты профессор Анатолий Баранов, который не нашел в словах Навального признаков клеветы, оценивал слова с «литературной точки зрения». Фролова также припомнила политику его националистские высказывания и упомянула уголовное дело в отношении бывшего координатора штаба политика в Волгограде Алексея Волкова из-за картинки монумента «Родина-мать» с лицом в зеленке. По мнению прокурора, умысел оппозиционера — сознательная дискредитация роли СССР в победе в Великой Отечественной войне.
В свою очередь, сторона защиты назвала уголовное преследование Навального надуманным и произвольным. Адвокат Ольга Михайлова сказала, что все публикации Навального насчет ролика RT «не сообщают каких-то фактов» и представляют собой оценочное суждение. На это указывает содержание и форма комментариев. Это подтвердили и эксперты-лингвисты.
«Я бы просила не нарушать Конвенцию и российское законодательство, в связи с отсутствием состава преступления и просила бы прекратить уголовное дело», — заключила адвокат.
На этом прения завершились. На следующем заседании обвиняемый должен выступить с последним словом.
В зал зашла судья Вера Акимова. Она оглашает явку — состав суда остался прежним. Навальный выступает с последним словом:
— Ужасно смешно, что снова последнее слово. Весь день с утра до этого прокурор рассказывала, что я требую какой-то исключительности для себя. Мне кажется, то, что у человека может быть два последних слова в один день — это тоже какая-то исключительность, которой, впрочем, я для себя не требовал, но, тем не менее, она у меня есть, — начинает свою речь политик.
«Для последнего слова у меня есть бумажка вот эта, она довольно задрипанная, потому что я ее в кармане ношу каждый процесс. И когда я из СИЗО выхожу, меня обыскивают и каждый раз говорят: "Это что такое! Нельзя! Можно только материалы дела". А я говорю: "Это мой материал дела самый главный". Помните, в самом начале вы нам дали полчаса на ознакомление с материалами дела. Ну, я посмотрел — а что там смотреть-то: сфальсифицированные материалы и подписи? Единственная вещь, единственная страничка, которая меня интересовала, я с нее сделал выписку, и потом в течение процесса я так вот ее из кармана доставал и украдкой смотрел. Каждый раз в самые такие пафосные моменты, когда прокурорша изображала здесь слезы и говорила: "Ветераны — это наше все! Мы их так любим! Наше государство ради ветеранов и существует, и только такие, как вы, их оскорбляете"…
И даже потом, когда в своей камере я телевизор включал… Как ни включишь — там рассказывали, что я оскорбил ветерана, ветераны, конечно — это самое важное, что есть в стране, и вся Россия опять же существует для ветеранов, я снова доставал бумажку и смотрел на нее.
А это листочек — справка из отдела социального обеспечения, и они там пишут, какую помощь они оказали ветерану Артеменко. И вот там справка за последние четыре года, и указано, что последний раз он получил продуктовый набор ноль шестого ноль седьмого, а всего за четыре года он получал помощь семь раз.
Три раза получил сертификаты на промтовары, один раз — набор продуктов, и три раза он получил сертификат на продукты, и, если я правильно посчитал, то общая стоимость этих сертификатов за четыре года — примерно 11 тысяч рублей. Вот и вся ваша забота, е-мое, о ветеранах, лицемерные вы негодяи! Вот в этом и выражается все настоящее отношение к ветеранам, к пожилым людям, ко всем в этой стране», — Навальный срывается на крик.
Политик продолжает произносить речь:
«Еще одна страница материалов дела — это состав следственной группы. 15 человек из разных регионов, 15 бездельников и охламонов свезли в Москву, дали им жилье, дали им командировочные и зарплаты для того, чтобы они расследовали это преступление. На это ушло больше денег, чем ветеран получил от государства помощи, наверное, за всю жизнь. Один день этого суда — посчитаете, сколько здесь стоит госслужащих — стоит гораздо гораздо больше, чем ветеран, участник войны Артеменко, получил за четыре года помощи от государства, которое осмеливается заявлять о том, что оно заботится о ветеранах. Самое отвратительное, гнусное, омерзительное, что вот есть в этой власти — это то, что оно существует для того, чтобы грабить вот этих людей, самых несчастных — ветеранов, этих пенсионеров. Они же источник этих денег! Откуда дворцы эти берутся и ершики стоимостью по 50 тысяч рублей за штуку туалетные?!
Мы знаем, что деньги не берутся из ниоткуда, они взяты оттуда: кого-то не долечили, кого-то не доучили, кому-то не купили инвалидное кресло, кому-то не дали лекарств для того, чтобы построить дворец, для того, чтобы тещам Путина купить квартиры, чтобы у Медведева было четыре дворца. И каждому нужно дать, и чтобы дать, нужно у кого-то отнять. И они отнимают. Но для того, чтобы защитить свою возможность воровства, они используют тех, кого обокрали. Это и есть самое отвратительное.
Вот здесь выступал такой чучундрик, который написал на меня заявление. И он сказал лучшую фразу за весь процесс: "Я смотрю этот ролик, и там человек пожилой, и видно, что бедный. А значит он пенсионер и ветеран". А чего он бедный-то? А почему в нашей стране это абсолютная ассоциация у любого: ну, ветеран — значит бедный. Так почему же, я не понимаю? Если это участник войны, и вы все надрывались и рассказывали, как вы их любите, почему сразу с первого взгляда видно, что он бедный?! Почему, если мы возьмем страны тех, кто проиграл войну: Италия, Германия, Япония... Значит, в России самая маленькая пенсия. Я писал такой законопроект, чтобы повысить до [уровня] солдата немецкого Бундесвера. Нет, нельзя повысить, потому что не хватит денег, чтобы построить дворец.
Для того, чтобы в Геленджике или на южном берегу Франции возникали эти классные дома единороссов, нужно кого-то обокрасть и, конечно, лучше всего, удобнее всего, обокрасть пенсионера. Наша власть, знаете, от Путина, «Единой России» до вас до всех, она превратилась в огромную свинью, которая из корыта с нефтедолларами хлебает, засунув туда свою голову, а когда ей стучат по голове: "Але, это же здесь для всех", а вы голову высовываете и говорите: "Что?! Не позволим оскорблять ветеранов"».
— Да какое вы, ваш Путин и «Единая Россия» имеете вообще отношение к этой войне? Из окопов не вылезали? Вы используете, потому что вам не хочется говорить по-настоящему, потому что очень неловко обсуждать любую текущую проблему. С вами хотят поговорить про коррупцию, бедность, про неравноправие, а сказать вам об этом нечего
И когда конкретные люди вроде меня начинают задавать слишком острые вопросы, сразу возникает: «Какой дворец? Какой Димон? Давайте поговорим про ветеранов». И ровно для этого придуман этот процесс.
Один из самых гадких моментов процесса, когда прокурор читала сфабрикованные показания. Всем понятно, десять страниц показаний, они же сначала собрались и сказали: «Ну, нам нужны какие-то показания, чтобы показать в суде, а дедушка старый и уже говорить не может. А, черт с ним, возьмем его старые мемуары». Взяли мемуары, подписались, посмеялись, ну а что — дед старый, ему все равно. А потом она читала, делала паузы, изображала, что голос у нее дрожит.
А я хочу напомнить, например, о недавнем важном эпизоде в нашей стране, когда в Краснодарском крае под непосредственной крышей бывшего Генпрокурора [Юрия] Чайки и его окружения, действовала банда Цапка, которая терроризировала целую станицу, насиловала школьниц, убивала людей. А поймали их только после того, потому что крышевала их прокуратура и суды, как они вырезали целую семью, убили взрослых и детей, сложили во дворе, подожгли, а новорожденного ребенка живого — это официальные материалы дела — бросили в этот костер. Это все случилось, потому что за ними стояла прокуратура, за ними стояли суды, за ними стояла «Единая Россия». И голос у вас совершенно не дрожит, хотя это самое настоящее фашистское преступление. Голос у вас не дрожит, а наоборот, вы очень бодрым голосом говорите: «А кто последний в кассу?». И вы готовы обслуживать вот этого огромного хряка, потому что надеетесь, что вам перепадут какие-то крошки, — говорит Навальный.
«Я включаю телевизор и вижу стыдный репортаж, показывают тот эпизод, когда, значит, ветеран узнал, что его оскорбил Навальный и ему стало плохо. И так случилось удивительным образом, что в этот момент, конечно, дома была съемочная группа, которая снимает его камерой, показывают: лежит человек в трусах на одеяле, рядом внук стоит и в глазах его счастье, он доволен, и у него на лице написано "Боже мой, какое счастье, я наконец-то монетизировал деда. Получилось!". Все счастливые: камеры снимают, за камерой, наверное, стоит Маргарита Симоньян которая говорит: "Давай, дед, не рыпайся, лежи".
Вы всем этим процессом, цель которого понятна, унизили и оскорбили вот этих всех ветеранов в десять раз хуже, чем все, что вы делали до этого. Вы унижали достоинство, использовали человека как куклу. Он то хочет выступать, то не хочет, да вы просто открыто подписываетесь за него. Он в вашем представлении не человек, для вас и вашей власти это просто механизм, кукла, которую вы хотите использовать для себя.
Я начал с этого свое выступление и продолжу: за это все вы будете гореть в аду. Я надеюсь, вот вы люди более-менее молодые, вы не только будете в аду гореть, но и ответите перед нормальным человеческим судом. Я понимаю, что вы устроили просто для того, чтобы вечером сказать: "Навальный сидит не потому что, значит, скрывался от следствия, а потому что оскорбил ветерана". Будете дальше ездить по ушам зрителям.
Какое-то количество вашей телепублики вы обманете, но я уверен, ваш план не сработает. Огромное количество людей, которое следит за процессом, им также противно и тошно как и мне, потому что они, в отличие от вас, считают ветеранов, пенсионеров, да кого угодно нормальными людьми, над которыми нельзя издеваться, за них нельзя подписываться, подделывать заявления, снимать в беспомощном состоянии. И то, что вы задумали, я уверен, у вас не получится и так или иначе право возьмет свое и каждый ответит по заслугам. Спасибо», — заканчивает политик.
Навального вернули в зал суда, он снова в «аквариуме».
«Смотрю, не все дождались», — замечает он, что не все вернулись в зал после перерыва.
Телеканал «Дождь» уточняет, что Навальный стоит в наручниках. «Что, могу вам снова сделать сердечко, только уже полноценное тюремное в наручниках», — говорит политик.
Адвокат Михайлова недовольна тем, что Навального перед приговором держат в наручниках: «Я так понимаю, эти наручники в данный момент совершенно незаконны». Она требует снять их, передает телеканал «Дождь».
В ожидании судьи Навальный продолжает общаться с журналистами. Он просит сотрудника телеканала «Дождь» передать гендиректору Наталье Синдеевой, что пора звать его акционером на телеканал, и требует свою долю.
Через пару минут политик снова обращается к залу: «Ну, что вы все такие грустные? Что вам рассказать интересного? А! Я засолил огурцы, получил кучу рецептов». Навальный объясняет, что засолил огурцы в пакете.
Также он сделал мороженое: масло и сметана, а потом поставил это в холодильник.
«Так что если со мной сегодня вечером что-нибудь случится, это я не "Новичком" отравился, а мороженым собственного изготовления».
Навальный сетует, что этим его кулинарные опыты ограничились, но ему слали смешные рецепты: некоторые люди «знакомы с реалиями», а некоторые присылали рецепты и, например, в одном была вишневая веточка. «Думаю, это как раз рецепт для меня — с вишневыми веточками».
Судья напоминает личные данные Навального, говорит о несовершеннолетнем сыне 2008 года рождения, месте регистрации.
Переходя к сути процесса, судья Акимова говорит, что «Навальный совершил клевету с помощью телекоммуникационной сети "Интернет"», опубликовав комментарий к видео с участием ветерана Игната Артеменко.
Политик критиковал участников видео в поддержку поправок в Конституцию, назвав его героев «голубчиками», «продажными холуями», «предателями» и «людьми без совести».
Судья Акимова подробнее пересказывает выводы эксперта Альбины Глотовой, которая участвовала в лингвистической экспертизе твитов Навального по запросу СК. Во время допроса на заседании, отвечая на вопрос адвокатов политика, она признала, что высказывания Навального были оценочными.
Эксперт пояснила, что негативная оценка относится ко всем лицам, изображенным на видео, а комментарий содержит утверждение, говорит судья.
Хотя на заседании эксперт Глотова признавала, что часть высказываний Навального были оценочными (а значит не поддаются проверке), судья считает, что ее выводы подтверждают то, что Навальный совершил клевету.
В целом доказательства обвинения судья признает допустимыми. К показаниям Навального относится критически, полагая, что он их давал, чтобы избежать уголовной ответственности. Квалификацию действий Навального как клевета судью считает верной.
Адвокаты Навального комментируют журналистам приговор: они сомневаются, что политика этапируют в ближайшее время, поскольку теперь он находится под стражей на основании приговора мирового судьи, который объединил решения о замене условного срока на реальный и по делу о клевете — а приговора пока ни у кого кроме судьи нет.
Кроме того, адвокат Ольга Михайлова на основании зачитанного приговора приходит к выводу, что судья пересказала в приговоре показания эксперта Глотовой об оценочности суждений Навального иначе, чем они звучали во время ее допроса. Защита будет изучать этот момент после получения приговора на руки.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке