На предыдущем, четвертом, заседании по делу Егора Лесных, Максима Мартинцова и Александра Мыльникова стороны допросили свидетельниц защиты — Ингу Кудрачеву и Елизавету Корси.
Первая рассказала, как 27 июля на углу Рождественки и Театрального проезда силовики, отводившие в автозак очередного задержанного, врезались в толпу протестующих; с этого началась потасовка. Молодой человек Кудрачевой Борис Канторович оказался на мостовой, сотрудники принялись избивать его дубинками и руками. В этот момент свидетельница впервые увидела Мартинцова и Лесных, которые вместе с ней «бросились на помощь» Канторовичу. Подсудимые «пытались предотвратить избиение», а не отбить его у силовиков, подчеркнула Кудрачева.
«Они вместе со мной бросились к нему. Дальше, к сожалению <…> я не помню, потому что я пыталась поднять Бориса с земли, мое внимание было сконцентрировано на нем <…> ребята чуть не упали на меня. Это все, что я помню по этому эпизоду», — рассказала она.
Подруга Кудрачевой и Канторовича Елизавета Корси в момент избиения молодого человека силовиками отошла от них в сторону Камергерского переулка; она запомнила лишь звук падающего «мусорного ведра», «крики ужаса», лай собак и «атмосферу хаоса».
После допроса свидетельниц адвокат Эльдар Гароз показал суду «полученное из открытых источников» видео, на котором заметно, что нога подсудимого Лесных пролетает мимо потерпевшего сержанта полиции Алексея Федорова. Судья Ирина Аккуратова приобщила его к делу, однако затем отказала почти во всех ходатайствах, заявленных защитой: о прекращении дела в связи с примирением сторон, о его возврате в прокуратуру, о вызове в качестве свидетелей замначальника московского Центра «Э» Рогожина, следователей, комбата ОМОНа Дудоладова и мэра Москвы Собянина, а также истребовании документов по согласованию акции 27 июля, назначении экспертизы штанов потерпевшего и приобщении видео из ютуб-канала Ильи Варламова.
Под конец заседания адвокат Мартинцова Василий Очерет рассказал о независимой экспертизе видео, проведенной про заказу защиты — эксперт пришел к выводу, что на съемке «физического контакта» подсудимого с потерпевшим «не наблюдается». Очерет заявил ходатайство о назначении судебной экспертизы того же ролика. Решение по нему судья Аккуратова отложила на следующий день.
Приходит судья Ирина Аккуратова. Она быстро и тихо начинает говорить о ходатайстве защиты — вчера адвокат Василий Очерет просил назначить экспертизу по видео, на котором специалист не увидел удар Мартинцова нацгвардейцу. Все защитники выступают за назначение экспертизы, прокурор против.
Судья уходит в совещательную комнату и тут же возвращается: в ходатайстве защитника Очерета отказать.
Адвокат Очерет тут же ходатайствует о привлечении специалиста в области психологии. Он говорит, что специалист мог бы объяснить поведение Мартинцова, «который оказался в необычной для себя обстановке». Адвокат хочет спросить психолога о том, что происходит на видео из материалов дела и действовали ли подсудимые совместно.
Далее он просит допросить психолога Марию Еничеву, которая уже пришла на заседание. Адвокат Очерет долго перечисляет ее специальности и достижения, в том числе она работала «в органах внутренних дел». Стаж работы — 19 лет.
Мартинцов своего защитника поддерживает, все остальные хором тоже поддерживают. Прокурор Максименко возражает, несмотря на то что психолог уже пришла.
— Я не понимаю, о чем допрашивать. Очевидцем она не была, — говорит гособвинитель. Судья Аккуратова несколько минут вчитывается в ходатайство, а затем уходит в совещательную комнату. Через несколько минут она возвращается и отклоняет ходатайство как необоснованное.
Адвокат Мартинцова Василий Очерет заявляет ходатайство повторно: он говорит, что вопросы специалисту важны не столько, сколько важна явка. Адвокат подчеркивает, что суд идет на нарушение уголовно-процессуального законодательства.
— Мы хотим выяснить психологическую обстановку в месте проведения акции, это очевидно относится к компетенции специалиста именно в области психологии. Это одно из доказательств, которые может предоставить защита. Отказ мы считаем незаконным и просим суд еще раз внимательно рассмотреть ходатайство, — подчеркивает Очерет.
Его дополняет адвокат Михаил Игнатьев:
— Необходимо допросить данного специалиста по следующим обстоятельствам. Мы исследовали видеозаписи, где четко видно, что действие происходит в месте массового скопления людей, что означает, что в этом месте сконцентрированы были интересы разных групп людей. Действия каждого из подсудимых без контекста, общего эмоционального состояния, царящего вокруг, невозможно [оценивать]. <...> Как минимум несколько десятков человек в том месте действовали, так сказать… Это психология толпы, так называемая, о чем специалист может рассказать. Она влияет на участников этой самой толпы.
Игнатьев отмечает, что разрешить допрос специалиста — это прямая обязанность суда. Поддерживает ходатайство и адвокат Эльдар Гароз
— Полагаю было бы правильным допросить здесь специалиста.
Его поддерживает адвокат Александра Мыльникова Марина Гапченко, она тоже говорит о важности допроса специалиста в сфере психологии. Следом выступает адвокат Татьяна Тятова: она согласна, что психолога нужно допросить, но у нее немного другой вопрос. Он касается действий ее подзащитного.
— Изучение поведения и эмоционального состояния подсудимых является основным в деле по доказыванию вины или невиновности, — говорит Тятова.
Прокурор Максименко снова против допроса психолога, приглашенного защитой.
— У нас объем обвинения ограничен, мы не изучаем эти вопросы. Мы рассматриваем конкретные действия, преступления. Могли или не могли подсудимые оценивать свои действия? На учетах нигде не состояли подсудимые, соотвественно они дееспособны и могут давать отчет своим действиям.
Судья Аккуратова снова отказывается допросить психолога: «Оснований не имеется».
Далее адвокат Василий Очерет просит допросить специалиста Георгия Черепенько, который проводит экспертизу видеозаписи, о которой вчера шла речь. Адвокат Гароз присоединяется к нему и перечисляет различные регалии Черепенько. Он профессиональный судебный эксперт, работает с видеозаписями и фотографиями.
Явка этого свидетеля тоже обеспечена защитой.
Все остальные адвокаты поддерживают ходатайство. Прокурор Максименко отмечает, что исследование Черепенько уже приобщили к делу, и возражает против допроса.
— Данный специалист уже высказал свое мнение в исследовании, значит, его позиция изложена в исследовании, приобщенном к материалам дела, — считает гособвинитель.
В этот раз судья Ирина Аккуратова ходатайство удовлетворяет, специалиста зовут в зал.
Заходит высокий брюнет в белой рубашке, у него с собой какие-то бумаги. Специалист Георгий Черепенько представляется и называет свои паспортные данные. Он работает в АНО «Судебный эксперт».
Сначала специалист объясняет, в каких областях работает — почерк, фото и видео, документы. Стаж специализации — четыре года. Затем судья Аккуратова зачитывает Черепенько его права.
Допрос начинает адвокат Егора Лесных Эльдар Гароз:
— Вам было представлено видео, в результате просмотра которого вы исследование провели. Расскажите нам, пожалуйста, опишите, что происходит на видео.
— Ну, ваш вопрос дублирует заключение. Он касается лица, которое запечатлено в серой футболке и шортах (имеется в виду Лесных — МЗ). Необходимо было дать описание его действий в кадре. При ответе на вопрос проводился визуальный покадровый анализ. Данное лицо имело два значимых контакта с сотрудниками правоохранительных органов. Первый — относительно близко, второй — на определенном удалении от видеозаписывающих устройств. Эти два обстоятельства имеют ключевое значение, по ходу исследовательской части описаны и эти действия, и действия сотрудников правоохранительных органов.
— Скажите пожалуйста, лицо в серой футболке и джинсовых шортах, были ли удары с его стороны в адрес сотрудников правоохранительных органов?
— В обоих случаях факта удара не просматривается на видеозаписях. Если более подробно, то… Можно?
— Можно.
Черепенько начинает читать свое заключение. Там в мельчайших деталях описывается, где находилась нога Лесных, что она просматривалась на видео недостаточно, чтобы сделать вывод, был ли удар. «Соприкосновение не просматривается, но и не исключается», — говорит он. По поводу второму эпизоду он говорит, что удара не было точно, а было ли соприкосновение — понять невозможно. Вероятно, сначала Черепенько говорил об эпизоде с нацгвардейцем Косовым, а потом — с полицейским Федоровым.
Специалист Черепенько посекундно описывает, что происходит на видео. В целом он говорит, что нога Лесных прошла мимо полицейского Федорова. Соприкосновение не исключается, оно могло пройти по касательной, но факт удара не подтверждается, заключает Черепенько.
Далее адвокат Гароз уточняет у Черепенько, как можно трактовать движения Лесных в первом эпизоде, с нацгвардейцем Косовым. Он отвечает, что это просто движение ноги, а определить, что именно — замах или шаг, невозможно.
Защитник просит специалиста описать действия силовиков в момент инцидента. Черепенько говорит, что для ответа на этот вопрос составил целую таблицу, и начинает перечислять их действия: сначала они ведут задержанного, потом смотрят за событиями. Реакция Лесных на все это нейтральная. Затем один из силовиков наносит кому-то удар в голову и наотмашь в лицо другому. Еще один полицейский, у которого в руках «предмет, похожий на палку резиновую», тоже бил протестующих. Черепенько в деталях описывает, как силовики двигались и что делали.
Специалист защиты Черепенько говорит, что может показать документы, но судья Аккуратова отвечает, что доказательство уже исследовали. Всего специалист зафиксировал семь ситуаций, когда полицейские контактировали с протестующими.
— Я правильно понял вас, что на видеозаписи действия мужчины в серой футболке… — начинает задавать вопрос Гароз.
— Не надо «правильно ли я вас понимаю»! — встревает Аккуратова.
— В какой момент лицо в серой футболке совершает именно активные действия?
— На все это ответил специалист.
— Ну, резюмируя…
Адвокат Гароз и судья спорят о формулировке вопроса. В итоге вопрос снимается, потому что специалист все уже подробно рассказал.
Адвокат Очерет интересуется, был ли на видео запечатлен какой-то контакт между потерпевшим омоновцем и Мартинцовым — «человеком в черных очках и с бородой». Черепенько отвечает, что по этому поводу исследование не проводил, поэтому ничего сказать не может.
Затем Очерет спрашивает, есть ли в записи признаки монтажа. Черепенько невозмутимо говорит, что признаков монтажа он не установил, но «более глубокого анализа не проводилось».
Вопрос снова задает защитник Гароз — ему интересно, можно ли установить, на какую камеру записали видео. По словам Черепнько, для этого нужно проводить еще одно исследование.
Адвокат Марина Гапченко спрашивает про своего подзащитного Александра Мыльникова — он был в серых брюках и с рюкзаком на плечах. Черепенько копается в своих бумагах.
— В данном случае в каком-то специальном виде действия его не описывались. Можно отметить, что приблизительно в этот момент, незадолго до того, как был зафиксирован первый контакт М1 (условное обозначение Егора Лесных в экспертизе — МЗ) с сержантом, это лицо пыталось удерживать руку сержанта, — рассказывает Черепенько.
Адвокаты Татьяна Тятова и Гапченко задают ему еще несколько вопросов касательно Мыльникова, в ответ Черепенько просто цитирует свое заключение. У защиты вопросов больше нет.
Прокурора заинтересовал момент с Мыльниковым и Лесных.
— Они это одновременно делают?
— Нет, сами действия достаточно динамичны. Если рассматривать хронологию, лицо в белой футболке пытается первым что-то сделать, потом уже вступает М1.
— Вы сказали, что после этого сотрудник упал?
— Да, да.
Вопрос остался только у адвоката Гапченко. Она спрашивает, можно ли с помощью видеотехнической экспертизы выяснить, были ли действия людей согласованными. Специалист отвечает, что это, скорее, правовой вопрос.
Вопросов больше нет, Черепенько отпускают. Он собирает свои бумаги и выходит.
Адвокат Василий Очерет, защищающий подсудимого Максима Мартинцова, заявляет очередное ходатайство: он хочет истребовать некоторые доказательства. Они отсутствуют в материалах дела, хотя указаны в обвинительном заключении. Речь идет о каком-то приказе в отношении потерпевших Косова и Федорова. Адвокат считает, что приказы должны быть в материалах дела.
Другие защитники поддерживают, прокурор против — он говорит, что похожие сведения есть в третьем томе. Судья Аккуратова тихо отказывает в истребовании документов.
Еще одно ходатайство Очерета: он просит приобщить к материалам сообщение прокуратуры Москвы, опубликованное на официальном сайте, с предупреждением об участии в несанкционированной акции. Адвокат перечисляет имена организаторов акции, указанные в релизе, завершает список Илья Яшин.
Защита — за, прокурор — против, так как это не имеет отношения к делу. В итоге судья соглашается приобщить пресс-релиз.
Дальше адвокат Василий Очерет просит приобщить к материалам выписной эпикриз Бориса Канторовича, во время задержания которого произошел инцидент с подсудимыми. Об обстоятельствах получения травм вчера рассказывала его девушка Инга Кудрачева во время допроса. Защитник зачитывает, какое лечение проводилось. Судья приобщает эпикриз.
Еще одно ходатайство у адвоката Михаила Игнатьева, он хочет огласить письменные материалы, которые прокурор не упоминал.
Поднимается адвокат Эльдар Гароз и просит небольшой перерыв. Судья говорит, что решит этот вопрос после ходатайства Игнатьева. Тот перечисляет листы дела и название документов, которые хочет огласить. Список довольно большой, в основном, это процессуальные постановления и характеризующие материалы.
Судья объявляет перерыв на 10 минут.
Судья Ирина Аккуратова возвращается в зал. Стороны обсуждают ходатайство об оглашении материалов; никто не против. Аккуратова открывает тома дела и начинает тихо и быстро их читать.
Максим Мартинцов и Егор Лесных что-то едят в «аквариуме». Адвокаты погрузились в свои бумаги и телефоны. Прокурор без особого интереса смотрит то на адвокатов, то в свой телефон.
Когда судья Аккуратова завершает оглашение материалов, адвокат Игнатьев говорит, что защите и Мартинцову необходимо ознакомиться с документами, которые вчера и сегодня приобщили к делу, в том числе, с новым исследованием. Он просит дать на ознакомление «как минимум один день». Кроме того, по его словам, Мартинцову надо самому лично все изучить в условиях СИЗО.
Защитники согласны, прокурор говорить, что можно объявить перерыв. Поднимается Мартинцов:
— Меня никто не спросил, но вот у нас суд идет третий день, я не могу информацию воспринимать. Я нахожусь в камере четыре часа, потом меня снова везут в суд. Я вообще никак не могу подготовиться, — эмоционально говорит подсудимый.
Аккуратова удовлетворяет ходатайство частично и объявляет перерыв на 10 минут.
Судья Аккуратова возвращается.
У защиты Мартинцова пока все. У защиты Мыльникова ходатайство о допросе двух свидетелей: Александра Величко и Ангелины Гавва. Это друзья подсудимого, они дадут ему характеристику. Никто не возражает. Судья Аккуратова разрешает допросить их, первого свидетеля приглашают в зал.
Заходит русый мужчина в джинсах и полосатой кофте с длинными рукавами. Это Александр Величко. Несколько минут судья и свидетель выясняют паспортные данные, он работает техником в «Мослифте». Из присутствующих он знает только чету Мыльниковых. Мартинцова и Лесных он не знает.
Отвечая на вопрос адвоката, Величко говорит, что познакомился с Мыльниковым 5-6 лет назад. Сначала начали общаться их жены, потом и они подружились. Они постоянно встречаются на детской площадке, когда гуляют с детьми, иногда ходят друг к другу в гости. Подсудимого он описывает как «честного, доброжелательного и хорошего».
Величко говорит, что у Мыльников живет с женой, тещей и тремя детьми. О конфликтах между супругами он не знает. По словам свидетеля, Мыльников очень тепло относится к своим детям, проводит с ними время, каждый вечер гуляет.
— Другие отцы на работах или где-то еще… — рассуждает Величко.
Свидетель Величко рассказывает, что Мыльников работает курьером, и на работе к нему относятся хорошо. Ни о каких административных делах или драках с участием Мыльникова он не слышал.
— Дети к нему привязаны, даже чересчур. Даже мои дети к нему бегут и кричат: «Папа!» — добавляет он.
Мыльников полностью обеспечивает свою семью, недавно они взяли ипотеку и земельный участок в Чеховском районе.
— У них все шло хорошо: работа, оплата, ежемесячные выплаты, — рассказывает свидетель.
Далее адвокат просит свидетеля рассказать о родителях Мыльникова. Величко говорит, что его друг часто созванивается с матерью. Затем идут вопросы о жене — пыталась ли она устроиться на работу, пока муж под следствием. Величко отвечает отрицательно.
Вопросов больше нет, свидетеля отпускают.
Следом за Величко в зал заходит Ангелина Гавва — высокая блондинка в темно-синей кофте и джинсах. Судья Аккуратова объясняет ей права свидетеля. В зале она узнает только Мыльникова, это ее друг.
Адвокат Гапченко начинает допрос девушки. Гавва рассказывает, что познакомилась с Мыльниковым через общих знакомых, вместе они ходили в кино, гуляли.
— Мыльников Александр, Мария, жена, мама Марии, сестра-инвалид мамы, трое детей. Две дочки и сын. Старшая — Дуня — ей пять лет, Ладе четыре годика, и Богдан… — перечисляет она семью подсудимого. По ее словам, «дети не отходят от Александра».
— Вы считаете его заботливым отцом?
— Да!
Затем Гапченко задает вопросы по поводу финансового положения семьи. Свидетельница говорит, что после задержания Мыльникова Мария пыталась устроиться на работу, но ее не берут из-за троих детей. Она повторяет слова Величко об ипотеке и кредите на земельный участок.
— Александр работает чуть ли не на двух работах и полностью обеспечивает всю семью, — говорит Гавва.
Вопрос адвоката Татьяны Тятовой касается времени, когда Мария Мыльникова пыталась устроиться на работу. Гавва отвечает, что это было недавно. Девушку отпускают.
Адвокат Гапченко просит суд приобщить к делу документы о размере пенсии матери Мыльникова Риммы, которая живет в Свердловской области в городе Ирбите. Ее пенсия составляет около 12 тысяч рублей. Документы приобщают.
Далее Гапченко просит вызвать в суд еще двоих свидетелей, они в качестве статистов участвовали в процедуре опознания Мыльникова. Защитница говорит о том, что статисты были значительно моложе подсудимого, разница в возрасте — 18-19 лет. Защита считает, что эти мужчины «не схожи по внешним признакам» с Мыльниковым.
Все поддерживают ходатайство Гапченко, кроме прокурора — он просит отказать. Судья Аккуратова приходит к выводу, что оснований для вызова статистов в суд нет.
Затем у адвоката Гапченко ходатайство о признании доказательств недопустимыми. Речь идет о плакате с лозунгом «Допускай!», который признан вещественным доказательством. Этот плакат изъяли при обыске у Мыльникова.
— Данный плакат не является носителем какой-либо информации о 27 июля, наш подзащитный на видео с ним не фигурирует, — объясняет Гапченко. По ее мнению, этот плакат «не имеет никакой смысловой нагрузки» для дела.
Кроме того, Гапченко упоминает протокол опознания Мыльникова с потерпевшим Антоновым — по мнению защитника, следователи нарушили УПК при проведении процедуры. Затем она говорит о жестком диске, который осматривал следователь — у него нет для этого необходимой специализации.
Коллеги поддерживают эту позицию. Прокурор против: считает, что «данное ходатайство направлено на оценку». Аккуратова сразу же отказывает в удовлетворении просьбы адвокатов.
Теперь защитница Мыльникова Гапченко просит суд провести видеотехническую экспертизу, которая бы описала действия ее подзащитного на акции. Все как обычно: подсудимые и адвокаты поддерживают, прокурор — против. Судья принимает решение отказать в проведении экспертизы.
У коллеги Гапченко адвоката Тятовой тоже есть ходатайство. Она тоже просит признать постановление о приобщении к делу плаката «Допускай!» и синих штанов недопустимым. Защитница указывает на то, что в документе об их приобщении есть следы корректора и исправлений. Об этом же говорит Эльдар Гароз — по его словам, номер постановления во время следствия был один, а в суде уже другой. «Это, мягко говоря, никуда не годится», — заключает он.
Прокурор Максименко говорит, что выступает против ходатайства, не добавляя никаких комментариев. Судья Аккуратова снова встает на его сторону.
У адвоката Тятовой еще ходатайство: она просит сделать запрос в СК о наличии у них оригинала паспорта Мыльникова, его копии есть в материалах дела. Обвиняемому до сих пор не вернули паспорт, из-за этого у него проблемы во время прогулки на улице с детьми или при проходе в суд.
— Без паспорта он не может подтвердить свою личность. В настоящий момент паспорта нет. Сделать его он не может, он находится под домашним арестом. Также не может получить справку, что паспорт утерян, — говорит адвокат.
Судья Аккуратова в очередной раз говорит, что оснований для удовлетворения ходатайства не имеется. Следом Тятова просить огласить документы из материалов дела.
Перерыв закончен. Начинается допрос подсудимых.
— В этот день я приехал в центр Москвы в районе трех часов дня, — выступает первым со своими показаниями Егор Лесных.
Он был в районе Пушкинской площади в сквере. Встретился со своим другом, побеседовал, прогулялись вниз по улице. Потом он вернулся к скверу, который был уже оцеплен.
— Далее я гулял по Москве. Ориентиром были скопления людей — где они были, туда и я ходил, интересовался, что происходит. Постоянно, где большое скопление людей наблюдались, там притеснения наблюдались, нас в кольцо брали, отжимали органы правопорядка... Поэтому постоянно перемещались, гуляли, в общем. В какой-то момент я догулялся до улицы Рождественки.
Здесь, на пятачке возле «Центрального детского мира» Лесных и другие стояли «без особого желания расходиться и не понимая, что будет дальше».
— Я не заметил, как началось все. Услышал уже крики о помощи. А дальше — как в тумане, попытался залететь, раскидать, растащить. Точно помню, что ногой никого не бил, даже если пытался сделать... Может быть, я пытался оттолкнуть сотрудника ОМОНа, точно не помню. Точно знаю, что ногой не бил. В постановлении было написано, что удар ноги был в живот в область бронежилета...
Лесных объясняет, что никак не мог совершить такой удар, так как силовик был в полусогнутом состоянии.
— Да и цели не было такой... Хотелось прекратить быстро, чтобы они не убили кого-то дубинкой, — объясняет подсудимый.
Затем Егор Лесных говорит, что ему наступили на ногу, он оступился и нечаянно потянул омоновца с собой: «Когда мне на ноги наступили, я потерял равновесие».
— Мартинцова и Мыльникова я не видел до тех пор, пока видео не увидел. Я вообще никого не помню. Я не понимаю, как так мы были в связке — уже потом на видео разглядел Мыльникова...
Лесных говорит, что далее насилие продолжалось — омоновцы нападали на мирных граждан, начали бить молодого человека в белой бейсболке и черной майке.
— Его пытались как-то выдернуть из толпы, люди его удерживали, пытались отбить. Дальше, получается, как-то бессознательно я попытался его в прыжке оттолкнуть...
— Кого оттолкнуть? — уточняет судья Ирина Аккуратова.
— Сотрудника ОМОНа.
Лесных настаивает, что не бил бойца ногой, тот даже не шелохнулся.
Адвокат Эльдар Гароз спрашивает, что именно делали силовики в тот момент. Лесных рассказывает: они избивали людей дубинками, протестующие как могли защищались, некоторые лежали на земле.
— А вы видели, как у сотрудников вырывали задержанного? — продолжает допрос адвокат.
— Только по этому эпизоду, там где молодой человек в черной майке.
— В первом эпизоде в момент падения хотели уронить сотрудника?
— Нет, говорю же. Я споткнулся, не удержал равновесие.
Адвокат Эльдар Гароз спрашивает своего подзащитная, что означала его согнутая нога в первом эпизоде.
— Вы пытались кого-то ударить ногой? — уточняет защитник.
— Я не представляю, как можно ударить сотрудника ОМОНа в полной амуниции, — отвечает подсудимый Лесных.
Теперь вопросы задает адвокат Марина Гапченко. Она уточняет, видел ли подсудимый автозаки около улицы Рождественка. Лесных говорит, что не видел.
— Сотрудники Росгвардии находились в подшлемнике, закрывающем лицо?
— Мне показалось, что это маска, а не подшлемник. У них лица скрыты.
— В данной ситуации вы воспринимали действия сотрудников как угрожающие жизни и здоровью?
— Абсолютно. Спецсредства без причины применять... Люди успевали только голову прикрывать, так можно и убить.
— Вы какие-нибудь лозунги выкрикивали?
— Нет.
— Плакаты держали?
— Нет. Я в это не верю.
— Вы сказали, что вы увидели Мыльникова...
— Уже на видео. Когда это происходило, я ничего не видел, инстинктивно пытался все прекратить.
Лесных снова говорит, что слышал крик о помощи.
Адвокат Марина Гапченко уточняет, видел ли подсудимый Егор Лесных полицейских с собаками (не сразу) и было ли движение на улице Рождественка (было). Затем она интересуется, видел ли Лесных, была ли у полицейских возможность обойти людей, проводя задержанного в автозак — Лесных говорит, что место было и толпу можно было обойти, тем более автозаки еще не приехали.
Затем Лесных, отвечая адвокату, говорит, что не знал, что в центре Москвы проходит акция, он приехал погулять: «Если бы была какая-то акция, не знаю, может, и поучаствовал бы... Но тогда это должен быть митинг с плакатами».
— Методы, которыми вытесняли граждан, были соизмеримы с ситуацией, или гражданские лица находились в беззащитном положении?
Судья Аккуратова снимает вопрос, так как он, по ее мнению, оценочный.
Теперь вопросы прокурора. Он уточняет, кого от кого пытался оттащить Лесных.
— Сотрудника ОМОНа.
— Вы за что его хватали?
— Только за пояс.
— По поводу ударов можно поподробнее...
— Не было цели никого бить...
— Понятно. А зачем по второму эпизоду побежали к сотруднику Росгвардии.
— Я не побежал, я находился.
Прокурор спрашивает, почему Лесных решил оттаскивать именно силовиков от людей, а не наоборот — «может быть, там нападение на сотрудников было».
— Там прекрасные люди гуляли сами по себе, не было провокаторов. Все просто гуляли, вряд ли кто-то мог применить спецсредства и напасть на сотрудников Росгвардии, — отвечает Лесных. — Как раз там и возникли потом полицейские, собаки...
— Скажите, а почему вы не пытались, чтобы предотвратить эту заваруху, помочь сотрудникам полиции, если у вас такая активная позиция?
— Каким образом?.. Слова ни на кого не действовали, я не знаю, какой повод был избивать граждан просто так.
— До того, как началась эта шумиха, сотрудники применяли спецсредства?
— До того момента, как что-то пошло не так... Сначала — нет.
Теперь вопросы задает судья Ирина Аккуратова. Она уточняет, один ли он в самом начале потасовки побежал помогать людям — подсудимый Лесных говорит, что вроде бы был один.
— Я увидел, что сотрудник проводил усмирение граждан дубинкой, и решил ворваться, — объясняет подсудимый.
Судья уточняет, что делали остальные люди. «Наверное, стояли, кричали, требовали прекратить избиения», — предполагает Лесных.
Тогда Аккуратова интересуется, с кем живет подсудимый — тот говорит, что со своей незарегистрированной супругой Дарьей Блиновой. Затем судья интересуется о родителях, их состоянии здоровья, доходах.
— У вас как здоровье?
— Хорошее. В тюрьме еще не испортилось.
— Маме помогаете?
— Конечно. Езжу каждый месяц почти.
Адвокат Эльдар Гароз уточняет, содержит ли Егор Лесных свою мать — тот говорит, что фактически да.
Адвокат Михаил Игнатьев задает еще несколько уточняющих вопросов о том, сколько было людей. Больше ни у кого нет вопросов к Лесных, он присаживается.
Теперь допрос подсудимого Максима Мартинцова. Его адвокат Василий Очерет просит рассказать, откуда он приехал, как жил в Москве. Судья Ирина Аккуратова вмешивается с замечанием: она просит не обращаться к подсудимому на «ты». Очерет соглашается.
Отвечая на вопросы адвоката, Мартинцов рассказывает о своей биографии: где родился, кто его семья — мама, папа, бабушка, в какой школе и в каком училище получал образование, как начал понемногу подрабатывать в Москве, как пошел служить в армию.
Теперь по просьбе адвоката Мартинцов рассказывает про свое родное село Уручье в Брянской области, про переезд в Москву, про то, как начал обустраиваться здесь. Судья Аккуратова просит задавать вопросы ближе к делу. Очерет говорит, что это характеризующие материалы.
Затем прокурор просит снять очередной вопрос, так как «мы не историю жизни Мартинцова слушаем». Очерет вступает с прокурором в короткую перепалку, судья устало просит его прекратить.
Подсудимый Мартинцов рассказывает, что 27 июля приехал с работы в свое общежитие, поспал, затем ему нужно было купить подарок родственнику.
— У меня не было цели, что купить, но сам факт того, что мне надо купить что-то, сподвиг меня гулять по магазинам. У меня было отличное настроение, хорошая погода была.
— В какое время вы приехали в центр города?
— В 4 часа я пришел по месту жительства. 20 минут пешком до метро «Тимирязевская», дальше я поехал до «Чеховской», перешел на «Пушкинскую» и вышел на «Кузнецком мосту». Это заняло от 30 до 40-50 минут — получается, в начале пятого я был там.
Выйдя из метро, я увидел разрозненное скопление людей — не больше сотни, наверное. Я не обращал внимание на то, что они делают. Я начал пытаться включить «Гугл карты», они не работали. Я стал спрашивать людей, какие тут магазины, и по их ответам понял, что они идут с акции.
— Что же отвечали люди?
— Я просто спрашивал адреса ближайших магазинов электроники и из их разговоров между собой я слышал [про акцию].
Судья Аккуратова снова просит быть ближе к сути дела. Очерет спорит с ней и говорит, что ранее Мартинцов не давал никаких показаний и это первая возможность услышать его версию. Аккуратова просит задавать вопросы дальше; Очерет язвительно говорит: «Спасибо».
— Я правильно вас понял… — обращается он к Мартинцову.
— Не начинайте вопросы с «я правильно вас понял» — прерывает его судья.
— Рекомендуйте мне, с каких слов начинать вопросы, — встает Очерет.
Судья просит адвоката не давать показания вместо его подзащитного.
Мартинцов рассказывает, что двигался в потоке людей, не ориентируясь, затем нашел на земле какой-то листок с надписью — содержание он не помнит до конца — прочел его, обмахнул себя, так как было жарко, и выбросил листок в урну.
— После того, как мы пришли к месту происшествия, там стояло скопление людей... Я сам не понял, где я сам находился, я шел по течению, у меня не было никакой цели туда прийти... И, собственно, в этот момент начинали происходить такие события, - вспоминает подсудимый.
— Расскажите, какие события.
— Когда мы шли, люди стояли плотно, особо разглядеть нечего было. То, что было передо мной, невозможно было разглядеть. После того, как я обошел клумбу, там шли два омоновца, тащили заломленного человека... Из-за того, что плотность людей была большая, они сбивали людей фактически. В итоге, как вышло, я успел среагировать, отошел... Так вышло, что один сотрудник уже отставал от другого.
Мартинцов говорит, что на омоновцах не было знаков отличия — черный бронежилет, каски, серо-голубой камуфляж. Дорогу дать они не просили, разойтись — тоже.
— Вы видели, чтобы там еще кого-то задерживали?
— Задержаний никаких не было. Люди просто шли...
Адвокат Очерет задает еще вопрос, но судья Аккуратова снова просит его не давать показания вместо подзащитного, ей не нравится вводное слово.
— У нас сейчас какая стадия, я че-то не понял, — встает недовольный Очерет. Он снова спорит с судьей, в итоге она делает ему замечание за то, что он требует что-то от суда.
Мартинцов продолжает давать показания о событиях 27 июля.
— Я услышал крики... Я так воспитан, что не могу не отозваться на крики, — говорит подсудимый.
Он рассказывает, что пошел на источник звука и увидел, что на ступенях возле клумбы лежали люди и их избивали кулаками и дубинками. Мартинцов снова говорит, что избивавшие были без опознавательных знаков.
— У меня первая мысль была... Я фиксировал факт того, что происходит, чтобы засвидетельствовать потом, в случае чего.
Адвокат спрашивает, куда били силовики людей, когда они лежали на земле.
— Нам важен момент относительно действий Мартинцова — до или после это было, — вмешивается судья Аккуратова.
Она хочет снять вопрос, потому что адвокат ставит его неправильно; судья имеет в виду, что в вопросе надо уточнить, происходило избиение до действий Мартинцова или после. Очерет с ней не соглашается и издевательски начинает вопрос: «В 18:01 27 июля избивал ли кто-то...». Аккуратова вопрос снимает.
— Принимали ли вы участие в каком-то акте насилия в отношении неких сотрудников, ну, вам непонятно было, что сотрудники, людей в черном? — продолжает допрос подсудимого адвокат Василий Очерет.
— Нет, — отвечает Мартинцов.
— Толкали ли вас?
— Да, меня толкали.
Мартинцов рассказывает, что силовики его толкали, душили, резко бросали на землю.
— В связи с тем, что у меня ВСД (вегетососудистая дистония — МЗ), у меня резко был перекрыт доступ к кислороду, я фактически потерял сознание — я лежал на земле, я не почувствовал удара даже, хотя меня очень сильно швырнули.
Подсудимый видел того силовика, который его швырнул на землю, — тот посмотрел на это и ушел, так как, по мнению Мартинцова, он «испугался ответственности».
Очерет спрашивает, что подзащитный думает про избиение.
— Это было полностью незаконное мероприятие. Я не вижу ни одной причины, которая позволила так избивать людей, которые лежали на земле.
Мартинцов говорит, что после акции он пошел в сторону «Центрального детского мира», а потом — в сторону Цветного бульвара, затем поехал домой. Очерет снова пытается задать уточняющие вопросы, но судья Аккуратова их снимает, так как подсудимый уже отвечал.
— Совершали ли вы действия, которые описаны в предъявленном вам обвинении? — спрашивает тогда Очерет.
— Как я читал в обвинении, там написано не просто удар, а удар с разбега. Нет, этого я не наносил. Между мной и [потерпевшим нацгвардейцем] Косовым было полтора метра, я физически не мог достать до него ногой.
Мартинцов объясняет, что его действия на видео — это не замах ноги, а попытка удержать равновесия и попытка выставить ногу вперед.
Теперь адвокат спрашивает об обстоятельствах задержания Мартинцова.
— Это было дома. Я просыпаюсь в пять утра — передо мной стоят 10 силовиков, один из них говорит: «Доброе утро!».
По залу проходит смешок.
Судья снимает вопрос о том, что можно было изъять в комнате при обыске. Аккуратова еще раз снимает вопрос, защитник его переформулирует:
— Что было по факту изъято?
— Телефоны, шорты, джинсы, пиджак, — перечисляет Мартинцов.
Подсудимый рассказывает про следственные действия, Очерет просит остановиться подробнее на портретной экспертизе.
— После составления протокола в 10 часов меня повезли, по их словам, в больницу на обследование. В результате в обед мы приехали в больницу — я даже не знал в какую, меня не выпускали, силовики матерились, если я им смотрел в глаза, обещали убить.
— Спецсредства применялись? Дубинки, наручники?
— Нет, такого не было.
Мартинцов рассказывает, что на самом деле его отвели на судмедэкспертизу, а на все его возражения следователь лишь улыбался.
По словам подсудимого, первое время у него не было защитника, и он никак не мог с ним связаться — ему отвечали, что телефон уже в Следственном комитете. Затем ему не давали звонить адвокату, так как он «все равно номер не знает». Родственникам тоже не дали позвонить сразу.
Мартинцов говорит, что следствие воспользовалось его неграмотностью, так как он к уголовной ответственности не привлекался, и проводили следственные действия, требовали его подпись. Также он рассказывает про нарушения при опознании — один статист был «южной национальности», а другой — полный.
— Пришел какой-то челик, сказал, вот, он, — описывает Мартинцов процедуру опознания.
Затем он рассказывает, что его держали в Следственном комитете до двух или трех часов ночи, после чего повезли в ИВС.
— Я не принимал пищу более 28 часов, — рассказывает обвиняемый.
После 10 суток в ИВС его отвезли в СИЗО на Водном стадионе, где обрили.
— Состояние здоровья в ИВС было ужасное, были постоянные боли в сердце, головные боли, — вспоминает Мартинцов. На все его обращения врачи давали ему «таблеточки глицина и таблеточки валерьянки».
Адвокат Василий Очерет продолжает допрашивать своего подзащитного Максима Мартинцова. Он интересуется, как Мартинцов знакомился с материалами дела. Судья Аккуратова снимает вопрос, так как постановление суда об ограничении времени ознакомления с материалами дела вступило в силу.
Очерет трижды пытается задать тот же вопрос — судья трижды снимает его и делает адвокату замечание. Очерет просит внести в протокол замечания на действия судьи. Затем адвокат и судья перебивают друг друга по поводу замечания, говорят полностью параллельно, разобрать их слова не удается. Очерет говорит, что именно ему не нравится в действиях Аккуратовой, а та раз за разом повторяет, что замечание внесено в протокол.
Затем адвокат все же продолжает допрашивать подзащитного:
— Бил ли сотрудник ОМОНа людей сломанной дубинкой?
— Я не мог этого заметить, когда человек бьет дубинкой, это происходит очень быстро. Я не мог этого заметить.
— Теряли ли вы какие-либо предметы своей одежды?
— После того, как меня кинули и сделали удушающий прием… У меня вылетели очки.
— Вы их нашли?
— Нет. Я видел, что их кто-то подобрал.
Пока вопросов у Очерета нет.
Допрос продолжает адвокат Михаил Игнатьев. Он задает уточняющий вопрос по хронологии событий, спрашивает, сколько было людей вокруг во время избиения задержанного. Мартинцов говорит, что человек тридцать, людей позади себя он не видел.
— А вот подсудимых — Лесных, Мыльникова — видели?
— Нет, не видел.
Адвокат просит описать каски силовиков и вспомнить, были ли опущены у них забрала. Мартинцов говорит, что были опущены. Затем подсудимый снова рассказывает, что слышал крики — женские и мужские.
Игнатьев задает еще несколько уточняющих вопросов о том, как Мартинцов выставлял ногу в момент падения, затем право задавать вопросы переходит к прокурору.
— Вы видели, что кто-то хватал полицейских, наносил удары?
— Я видел, как люди пытались защититься от сотрудников, закрывались руками, пытались отодвинуть.
— Сотрудник полиции, видели, как падал на землю?
— Я видел, да. Я видел, как сотрудник споткнулся о группу людей и упал. Видел, как сотрудник споткнулся о другого сотрудника и упал. Другого не видел.
Адвокат Игнатьев просит «две минутки перерыва» до Мыльникова, судья Аккуратова дает пять.
Судья Аккуратова возвращается в зал. Начинается допрос подсудимого Александра Мыльникова. Вопросы задает адвокат Марина Гапченко.
— Как вы оказались на Рождественке 27 июля?
— Начну с того, как я поехал в центр города. Я поехал, чтобы посетить книжный магазин — он находится на Тверской улице. Выйдя из метро, я попытался пройти, все подходы были перекрыты, пройти, в общем, мне не удалось.
Мыльников говорит, что около двух часов ждал на бульваре, пока оцепление снимут, а приехал он в три часа дня.
— Я ждал на бульваре через дорогу от ресторана «Армения». Иногда прогуливался, иногда возвращался, ждал, пока снимут оцепление.
Мыльников говорит, что все дороги были огорожены железными решетками, людям не давали пройти.
— За время, что я ждал, сходил перекусить в «Макдональдс», оцепление так и не сняли, — продолжает давать показания о событиях 27 июля Мыльников. — После этого я решил пойти в магазин, который находится на Мясницкой улице. Я перешел через переход в сторону «Известий», пошел по Бульварному кольцу в сторону Мясницкой улицы.
— А сотрудники полиции какие-то оповещения давали, пока вы шли по маршруту?
— Пока я шел, практически не видел сотрудников… Они были то справа, то слева группами, никого не задерживали.
— Дошли до магазина в итоге?
— Нет, в итоге не дошел. В какой-то момент я оказался в месте событий, которые сегодня обсуждаются.
— Вы там оказались с кем-то или один?
— Один.
— На данном месте акция, митинг происходили?
— Наверняка сказать не могу.
— Вы слышали оповещения об акции?
— Нет. Я проходил это место, вокруг меня было довольно много людей. Я шел, о чем-то задумался… В какой-то момент я услышал громкий крик женщины, обернулся, увидел, как мужчины в форме…
— В какой форме, опишите?
— Я заметил, что это мужчины в форме… Они наносят удары людям, которые лежат на земле.
— Что за люди лежали на земле?
— Не скажу, скорее всего, мужчина.
— Сколько было сотрудников?
— Не считал сотрудников. В моем поле зрении были двое.
За окном суда воет сирена.
Допрос Мыльникова продолжается. Он говорит, что во время самих событий 27 июля не запомнил, но по видео было видно, что один силовик бил лежащего человека дубинкой, другой — кулаком.
— И что вы предприняли? — интересуется адвокат Марина Гапченко.
— Я предпринял попытку остановить избиение лежащих людей. Я взял мужчину за форменное обмундирование в районе плеча…
— Предплечья? — уточняет судья Аккуратова.
— Да.
— Вы тело ощущали [под формой]? — уточняет адвокат.
— Нет, только за одежду [взял].
Мыльников рассказывает, что не видел, с чего и как начался конфликт.
— Когда вы удерживали руку сотрудника, с какой целью это было?
— Чтобы он не мог нанести удар.
— Он успел нанести удары?
— Да.
Подсудимый говорит, что человек, который лежал на земле, закрывался от ударов. Рядом с собой Мартинцова и Лесных он не видел.
— Вы видели, как сотрудник Росгвардии падал?
— Да, я видел, он упал. Не могу сказать, из-за чего.
— Вы его тянули на себя?
— Нет, не тянул. Я понимаю, что выглядело на видео, что я тянул, но я перемещался вместе с ним. Я его ни тянул, ни поддерживал
— В какой момент вы отпустили руку сотрудника?
— Когда он упал на землю.
— Он кричал, может, говорил, что ему больно, когда вы его держали?
— Нет.
— А какие-то оповещения от силовиков вы слышали?
— Нет, были только крики.
— Вы в данном месте Москвы хорошо ориентируетесь?
— Да.
— Само происшествие проходило на проезжей части или на пешеходной части?
— На пешеходной.
Исправлено в 21:07. Изначально был неверно процитирован вопрос адвоката о том, где проходило происшествие.
После инцидента с потасовкой Мыльников перешел Театральный проезд, купил воды, затем дошел до Большого театра, посидел там и уехал домой. Больше он никаких событий не видел.
Теперь адвокат Марина Гапченко спрашивает у подсудимого про семью. Тот говорит, что у него жена и три ребенка, они живут в квартире по договору социального найма с тещей и ее сестрой.
— Дети к вам привязаны?
— Я считаю, что да.
Защитник уточняет, кто из членов семьи погашает взятый кредит — Мыльников говорит, что он и, поскольку супруга не работает, семью полностью обеспечивает тоже он.
Подсудимый говорит, что не был знаком с другими фигурантами дела Лесных и Мартинцовым и ни с кем своих действий в тот момент не согласовывал: «Действовал спонтанно, увидел событие, решил, что это несправедливо, попытался это остановить». Действия силовиков он воспринимал как угрозу жизни и здоровью.
Адвокат Татьяна Тятова узнает как часто Мыльников покупает книги. Судья Аккуратова этот вопрос снимает. Тогда адвокат узнает, любит ли подсудимый детей. «Очень», — отвечает Мыльников.
Прокурор Максименко спрашивает подсудимого Мыльникова, узнал ли он себя на видео; тот говорит, что узнал.
— В тот момент, когда вы схватили сотрудника за руку и за форму, кто-то наносил этому сотруднику удары, хватал?
— Нет, я этого не видел.
— В чем вы были одеты на видео?
— В белой футболке, брюках, синий рюкзак.
Теперь вопросы судьи Аккуратовой.
— Когда за форму взялись сотрудника, поняли, что это сотрудник?
— Не было времени осознать.
— Когда осознали?
— Когда события закончились, я уже потом обдумывал, только потом осознал.
— У этого человека была каска?
— Да, была.
— Кто мог быть в каске и в такой одежде?
Адвокат Михаил Игнатьев просит снять вопрос, так как он наводящий. Мыльников уточняет, что до момента, как закричали о помощи, силовиков в том месте он не видел.
— Хватали ли вы сотрудника за форму...? — судья Аккуратова кратко цитирует предъявленное обвинение. Мыльников говорит, что было немного не так. Следом судья уточняет про состояние здоровья — все близкие здоровы, сам здоров — и заканчивает допрос.
Адвокат Очерет задает еще один вопрос своему подзащитному Мартинцову: видел ли он себя на одном из вещественных доказательств — фотографии «Очки и шорты в Новопушкинском сквере». Мартинцов говорит, что это не он и там его не было.
Прокурор возвращается к Мыльникову и просит огласить его показания из-за противоречий между тем, что он говорил сегодня и на следствии.
Судья Аккуратова выходит из зала и возвращается с папкой. Она быстро читает запрос в суд из Следственного комитета и что-то про адвоката, но суть документа неясно. Адвокат просит перерыв для ознакомления, судья дает ему пять минут.
Судья Аккуратова приобщает поступивший из СК документ.
Подсудимый Лесных заявляет ходатайство о проверке свидетелей обвинения на детекторе лжи — всех, кроме нацгвардейца Александра Козлова. Подсудимый говорит, что с тех мест, где они стояли, они не могли видеть всего того, о чем рассказали в суде.
Защитники поддерживают.
— Они не обращались самостоятельно с заявлением о возбуждении дела. Очевидно, что они выполняли волю или приказ руководства. Скорее всего, я предполагаю, руководство сообщало им, какие показания они должны дать, с каким результатом должно пройти судебное заседание и их показания на судебном заседании, — говорит адвокат Очерет.
Прокурор возражает против допроса на полиграфе, судья Аккуратова с ним соглашается и говорит, что ходатайство не обосновано, кроме того, такой процедуры вообще нет.
Тогда Егор Лесных хочет дать уточняющие показания. Он говорит, что свидетель-полицейский Антон Антонов еле смог его опознать вместе со следователем, запинался, вспоминал, что ему надо сказать, а потом говорил что-то о форме носа и комплекции.
Ни у кого нет дополнений, кроме адвоката Очерета. Он говорит про видео Олега Козловского, просит допросить его — к сожалению, сейчас он в командировке и прилетает только в субботу
— В понедельник он готов прийти в судебное заседание, дать показания по обстоятельствам того, что он снял, что он видел.
Очерет объясняет, что его показания очень важны для дела, и просит предоставить возможность его допросить.
Прокурор возражает, поскольку считает, что это направлено на затягивание процесса, а защита могла обеспечить явку. Судья отказывает — нет достаточных оснований для допроса, свидетеля в суде тоже нет.
Адвокат снова встает с ходатайством. Аналогичным образом он просит допросить специалиста Пичугина по поводу его заключения; сейчас Пичугин в командировке — просит допросить в понедельник. Судья Аккуратова снова ходатайство отклоняет.
Очерет встает с места в третий раз подряд.
— Мы хотели бы в свете допроса нашего подсудимого… Провести встречу защиты Мартинцова непосредственно с Мартинцовым в месте его содержания, что мы полагаем сделать завтра в 9 часов утра в СИЗО «Водник».
Очерет просит дать время для подготовки последнего слова и позиции в прениях. Адвокат говорит про невентилируемое помещение и жесткий темп судебных заседаний.
— Мы считаем, что это является нарушением медицинских норм. Учитывая, что мы заседаем сегодня с 12 часов, невозможно переходить к прениям в силу того, что данное помещение не отвечает требованиям санитарных норм.
Его поддерживает адвокат Михаил Игнатьев, он просит отложить прения. Адвокат Эльдар Гароз хочет добавить что-то к позиции коллег, судья Аккуратова не хочет его слушать: «Ваша позиция понятна». Он все равно встает и говорит о нарушении статьи 6 Европейской конвенции по правам человека — право на справедливый суд.
Прокурор поддерживает адвокатов частично — он просит предоставить разумный срок для подготовки к прениям защите. Судья Аккуратова отклоняет ходатайство.
Адвокат Марина Гапченко снова ходатайствует об отложении заседания. Она резко говорит о праве на отдых, справедливый суд и юридическую помощь. Судья Аккуратова отклоняет ходатайство.
Кто-то из зала кричит: «Это позор!». Пристав просит быть потише.
Адвокат Очерет заявляет отвод судье. Он перечисляет все претензии к Аккуратовой: не разрешила допросить специалиста от защиты, постоянно снимала вопросы, проводит заседания с обвинительным уклоном. Очерет уточняет, что все это есть в подготовленном ходатайстве защиты, и передает листы судье.
Прокурор возражает против отвода. Он говорит, что защита не привела конкретных данных для отвода и ссылается на Уголовно-процессуальный кодекс.
Судья Аккуратова уходит в совещательную комнату.
Адвокат Очерет просит ознакомить с этим постановлением и с другими постановлениями, которые выносились с удалением в совещательную комнату.
Прокурор Максименко просит удовлетворить ходатайство и ознакомить «в соответствии с законодательством».
Судья Аккуратова объясняет, что ознакомиться с постановлениями возможно только после того, как будет сформировано дело.
У адвоката Очерета еще ходатайство. Он говорит про сломанную палку свидетеля-нацгвардейца Козлова: на видео это видно, а сам свидетель сказал, что этого не было, и что спецсредство было сдано им в целом виде.
— Мы просили бы запросить по судебному запросу в полку ОМОН, где служит Козлов, то, в каком состоянии находилась сданная им после несения службы ПР-73, которая была ему доверена на период несения службы, — Очерет говорит отрывисто, чеканя каждое слово. — Полагаем, что речь идет о нарушении Козловым статьи УК о лжесвидетельствовании.
Судья Аккуратова отклоняет ходатайство.
Тогда у адвоката Очерета ходатайство о запросе сведений в центре психодиагностики ОМО Нацгвардии. Он говорит, что все сотрудники проходят диагностику в обязательном порядке, с ними работает эксперт-психолог.
Судья Аккуратова отказывает и по этому ходатайству. Судебное следствие закончено.
Стороны переходят к прениям. Первым выступает гособвинитель. Прокурор читает с листов А4 обвинение, которое предъявлено подсудимым; где-то на фоне, за окном, слышно сирену.
— Вывод обвинения о виновности подсудимых, вопреки позиции защиты, является обоснованным, — читает прокурор Максименко. Он говорит, что вина подтверждается показаниями свидетелей-омоновцев и потерпевших-омоновцев.
Прокурор говорит, что подсудимые заинтересованы в исходе дела, поэтому просит принять к сведению только те их показания, которые не противоречат показаниям свидетелей и потерпевших.
По словам прокурора, подсудимые «своими действиями окружающим показали пример», в результате чего «был совершен ряд преступлений против сотрудников правоохранительных органов».
Он просит назначить Лесных за каждый эпизод по три года шесть месяцев, а в совокупности четыре года колонии общего режима; Мартинцову 3,5 года колонии, а Мыльникову три года колонии общего режима.
После выступления прокурора, который запросил подсудимым сроки от 3 до 4 лет колонии, в коридоре рыдают мать Максима Мартинцова и жена Александра Мыльникова.
— Успокоиться не можем? Сейчас успокоим, — говорит один из приставов и улыбается. После этого возмущенная активистка пытается переписать номер с его нагрудного знака.
Судья Аккуратова возвращается в зал, она спрашивает у подсудимых, будут ли они участвовать в прениях. Максим Мартинцов возмущается тем, что у него не было времени на подготовку. В итоге все трое говорят, что выступят после адвокатов.
Первым выступает адвокат Егора Лесных Эльдар Гароз. Он говорит, что хочет пройтись по двум видео, которые исследовались в суде; описывает, что на них видно. Затем рассказывает, что та поза, в которой вели задержанного на митинге, называется «поза 90», так конвоируют людей в исправительных учреждениях тюремного типа.
— Я верю, что потерпевшие правда думают, что у нас в стране нельзя держать плакат — потому что им так сказало руководство, — замечает Гароз.
Он говорит, что в деле так и не выяснено, была ли согласована акция — никаких официальных документов об этом нет. Это важно, говорит Гароз, чтобы понять законность действий правоохранительных органов, законность задержаний.
— Даже если представить, что было мероприятие не согласовано, мы должны были разобраться, обоснованно ли оно было [не согласовано]. Думаю, что коллеги меня поддержат, вопрос согласования или несогласования мирных собраний — это норма неконституционная.
Гароз говорит, что действия потерпевших были незаконными априори — начиная с задержания того человека в черной футболке, заканчивая тем, что применялась физическая сила и спецсредства.
Адвокат Гароз возвращается к показаниям силовиков о том, как они вели задержанного в черной футболке и врезались в парня в розовой футболке — речь идет о Борисе Канторовиче, которого позже избили омоновцы.
— Я не думаю, что Канторович специально перегородил дорогу, — рассуждает Гароз. — В него врезались... Я не знаю, что у них произошло в головах, они начали бить молодого человека в розовой футболке — бить достаточно ожесточенно.
На видео, утверждает адвокат, действия, которые вменяются подзащитным, совершил другой силовик — он остановил рукой Козлова.
— Я не вижу его среди подсудимых. Хотя, на мой взгляд, он поступил правильно — там было ожесточенное применение спецсредств.
Адвокат Гароз подробно говорит про события на видео: про избиения участников митинга, крики и панику. Он замечает, что вокруг этого места стали собираться люди.
Адвокаты достают рулоны с раскадровкой на больших листах бумаги, раскладывают их на столе, вертят в руках, комментируют. Судья Аккуратова на это не обращает внимания и смотрит в стол.
Защитник Гароз тем временем замечает, что на видео не видно соприкосновения ноги Лесных с потерпевшим. Затем он переходит ко второму эпизоду, обращается к показаниям специалиста — о том, что в случае удара потерпевший Федоров должен был попятиться в сторону, хотя этого не произошло.
Адвокат Гароз раскладывает на столе раскадровку, затем берет в руки листы и посекундно разбирает события 27 июля, обращает внимание на то, что на снимках видно, что удар не доказан; что в тех событиях это невозможно. Кроме того, свидетель Сушин, который говорил, что своими глазами видел это событие, на раскадровке стоит в этот момент и смотрит в телефон.
Судья Аккуратова по-прежнему смотрит в стол и не обращает внимание на защитника, выступающего в прениях.
— Мирная акция не должна сопровождаться массовым задержанием, избиением дубинками, — говорит Гароз. Он вспоминает примеры соседних стран — Армении, Грузии, Украины, — где после применения силы к протестующим произошла революция.
— Мы хотим как у них? Я, например, не хочу, — разводит руками адвокат. Он просит оправдать своего подзащитного Егора Лесных. Если же его признают виновным, защитник просит признать смягчающим обстоятельством жестокие действия сотрудников правоохранительных органов.
Выступает сам Егор Лесных:
— Я согласен с мнением защитника. Хотел вернуться к Конституции, мы часто упоминаем про 51-ю статью, но забываем про остальные. Там, в частности, написано, например, статья 2 — человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Государство у нас, вроде как, демократическое, федеративное, правовое. Есть еще статья 29-я, пункт 1 — каждому гарантируется свобода мысли и слова.
Касательно нашего дела, также хочу пояснить, как уже защитник сказал, что, в принципе, никакого насилия в отношении сотрудников ОМОНа не хотел совершать преднамеренного… Это, наверное, можно расценивать как покушение, какие-то действия все равно требовались.
Я действовал исключительно из эмоционального состояния, оно совершенно внезапно возникло из-за обостренного чувства справедливости.
Подсудимый Лесных говорит, что не понимает, что такое Нацвардия, частная ли это армия; что конвоиры не смогли ему объяснить, в чем разница между полицейским и нацгвардейцем.
Затем он возвращается к событиям 27 июля: говорит, что не бил никого ногой, что цели причинить насилия не было, и просто упал, потеряв равновесие.
— Цель была остановить насилие по отношению к гражданам, которых жестоко избивали. По второму эпизоду хочу сказать, что началось неоправданное насилие над человеком в черной майке, — вспоминает Лесных.
Он говорит, что хотел отвлечь внимание сотрудника ОМОНа.
— То, что я по нему попал — это абсолютно неправда. Сотрудники, которые давали показания, они были слишком далеко, чтобы что-то заметить в этой суматохе
Лесных делает паузу и говорит, что надеется на справедливое наказание.
— В тюрьму совсем не хочется. Если уж статья предполагает наказание, там есть альтернативы... Надеюсь, это все объективно будет.
Гароз передает судье для приобщения в письменном виде свою позицию.
Следующим выступает адвокат Максима Мартинцова Василий Очерет. Он хочет выступать сидя.
— Вы же не дали подготовиться, у меня тут на компьютере [речь], — жалуется защитник.
Судья Аккуратова разрешает.
Он перечитывает свое ходатайство о возврате дела прокурору. Затем говорит, что Нацгвардия — незаконная военизированная организация.
— Говорить о том, что они являются представителями власти, в данном случае не обосновано, — продолжает Очерет, делая большие паузы между словами.
Адвокат Очерет говорит про медицинские документы Канторовича, перечисляет его ушибы, обращает внимание на то, что он получил удары по жизненно-важным органам, наносить удары по которым запрещается законом «О полиции».
— Слава богу, что им не выдали летальное оружие, потому что, уверен, жертв было бы больше, — говорит Очерет.
Затем он на английском цитирует позицию ЕСПЧ по заявителям против Турции и Кипра. Судья напоминает, что дело слушается на русском.
— Я предостерегаю суд от вынесения неправосудных решений, потому что пострадают простые люди, которые сидят сейчас в зале. Потому что из их налогов будет выплачена компенсация, — продолжает Очерет.
Теперь он говорит про прокурора Москвы, намекая на расследование Навального — упоминает гостиницу в Черногории, частные самолеты и прочее. Затем цитирует мем про похорошевшую при Собянине Москву и говорит, что так не считает.
Очерет говорит про то, что участники митинга оказались в «котле», им было не выбраться.
— Уважаемый суд, я прервусь, так как время уже десять часов, — останавливается адвокат. Судья откладывает заседание на завтра на 11:00.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке